Метод открытого поля в зоопсихологии подробное описание. Экспериментальные исследования в зоопсихологии. Изучение проблемы «мышления», или рассудочной деятельности, животных
ТЕМА 2. Основные направления в изучении поведения животных
2.1. Этология
2.2. Физиология Высшей нервной деятельности
2.3. Изучение проблемы «мышления», или рассудочной деятельности, животных
2.4. Экспериментальная психология
2.5. Сравнительная психология и зоопсихология в России
В ХХ в. проблемы, связанные с поведением животных, привлекли к себе внимание ученых самых разных специальностей, и прежде всего зоологов, психологов и физиологов. Его стали активно исследовать при помощи методик, традиционных для одной или другой биологической специальности.
Это привело к тому, что фактически одновременно сформировалось несколько самостоятельных направлений, а точнее, даже отдельных наук о поведении. Так, в 30-е гг. на основе зоологии сформировалась этология – наука о поведении животных в естественной среде обитания. Ее основоположниками были австрийский ученый К. Лоренц (1903–1989) и голландский исследователь Н.Тинберген (1907–1988). Эта наука получила широкое распространение в среде зоологов. Основными методами этологии стало наблюдение за поведением животных в природе и изучение развития естественного поведения у детенышей, выращенных в лабораторных условиях. Таким образом, этологами в основном изучались врожденные, инстинктивные элементы поведения.
На основе экспериментальных исследований поведения человека и животных в лабораторных условиях зародилась экспериментальная психология. Первым из психологов, применившим экспериментальный подход к изучению поведения животных, был американский ученый Э. Торндайк, разработавший так называемый «метод проблемных клеток». Большой вклад в развитие зоопсихологии внесли и российские исследователи: В.А. Вагнер, Н.Н. Ладыгина-Котс, Н.Ф. Левыкина, К.Э. Фабри и др.
Вскоре в экспериментальной психологии сформировалось несколько направлений, претендующих на самостоятельность. Такими направлениями были: зоопсихология, целью которой является экспериментальное изучение психики животных; сравнительная психология, занимающаяся сравнительным изучением психики разных таксономических групп животных и развитием психики в эволюции. Кроме этого, поведение животных стали изучать и приверженцы таких направлений психологии, как бихевиоризм и гештальтпсихология.
Практически одновременно с разработкой в США Торндайком основ экспериментальной психологии, в России И.П. Павловым было создано новое направление в физиологии – учение о высшей нервной деятельности, целью которого было объективное изучение психики животных и человека. В основе учения И.П. Павлова лежал рефлекторный принцип, а элементарной единицей всех проявлений высшей нервной деятельности был признан условный рефлекс. Основной задачей данной науки было изучение физиологических механизмов поведения с использованием электрофизиологических, фармакологических и других методов.
Сложные процессы, происходившие в середине ХХ в. в науке и в обществе, привели к обособлению и даже к определенному антагонизму между этологией, зоопсихологией и физиологией ВНД. Фактически занимаясь изучением одних и тех же процессов, ученые всячески подчеркивали свое отрицательное отношение к методам другой науки. Следствием этого явилось и то, что одни и те же процессы и явления в разных науках часто обозначались совершенно разными терминами. Это еще более усиливало расхождение между направлениями науки о поведении в середине XX в., и они продолжали развиваться параллельно.
К 80–м гг. ХХ столетия стремление к обособлению наук стало постепенно ослабевать. Ученые всех специальностей стали активно применять методы смежных наук. Данный процесс затронул и научные направления, связанные с поведением.
Этологи, кроме исследований в природе, стали использовать и экспериментальные методы, включающие обучение, изучение элементарной рассудочной деятельности, а также электрофизиологические и фармакологические методики.
Зоопсихологи, в свою очередь, стали широко пользоваться физиологическими методиками и изучать поведение животных в природе.
Физиологи, по мере совершенствования технологий, также вышли за пределы экспериментальных установок и приступили к изучению физиологических процессов у животных в «свободном поведении».
Таким образом, круг замыкается, и фактически все направления изучения поведения животных в настоящее время сливаются в единую науку о поведении, пока еще не имеющую определенного названия.
Нередко употребляются такие термины как «нейробиология» или «нейронауки», объединяющие широкий комплекс наук и интегрирующие сведения, полученные в смежных областях знаний о мозге и поведении.
В настоящее время убедительно показано, что каких-либо принципиальных различий в закономерностях формирования поведения животных и человека фактически не существует. Следовательно, психологу, и особенно тому, который занимается детьми и подростками, знание биологических основ формирования поведения совершенно необходимо. Поэтому предмет «Зоопсихология и сравнительная психология» включен в число обязательных курсов всех высших учебных заведений, имеющих специализацию по психологии. Однако при этом необходимо иметь в виду, что на самом деле этот курс значительно шире и фактически включает в себя основы синтетической науки о поведении. Название курса «Зоопсихология» носит, таким образом, достаточно условный характер.
2.1. Этология
2.1.1. Возникновение этологии как самостоятельной науки
2.1.2. Основные направления этологических исследований
2.1.3. Основные положения этологии
Этология (от греч. ethos – нравы, характер) – биологическая наука, изучающая поведение животных в естественных условиях; уделяет преимущественное внимание анализу генетически обусловленных (наследственных, инстинктивных) компонентов поведения, а также проблемам эволюции поведения. Термин «этология» был введен в биологию в 1859 г. И. Жоффруа Сент Илером.
2.1.1. Возникновение этологии как самостоятельной науки
Поначалу этология возникла как одно из направлений зоологических исследований, которое систематизировало фактический материал о поведении животных в естественных условиях. Постепенно из чисто описательной науки, связанной с изучением инстинктов, этология превратилась в целостную концепцию, включающую анализ поведения в онто– и филогенезе, изучение его механизмов и приспособительного значения. И хотя некоторые конкретные модели и разработки не выдержали проверки временем, влияние классической этологии на современные исследования поведения животных весьма значительно.
Развитие этологии, изучение целостностного поведения животных в естественных условиях имеет длительную историю. В трудах естествоиспытателей XVIII-XIX вв. был собран огромный описательный материал. Это, прежде всего, труды немецкого ученого Г. Реймаруса, французских исследователей Ж. Бюффона, Ж. Фабра и Ф. Кювье, позволившие выделить и четко определить категорию инстинктивного поведения. Непосредственное влияние на развитие этологии оказали труды Ч. Дарвина. Собранные им многочисленные факты о поведении животных в естественных условиях позволили различить основные категории поведения – инстинкт, обучение и способность к элементарному рассуждению. Дарвин указывал, что поведение животного, так же, как его строение, характеризуется изменчивостью и передается по наследству. На примере инстинктов Дарвин показал пути формирования признаков поведения в процессе естественного отбора.
Непосредственное влияние на формирование этологических представлений оказали исследования ученых – английского – Д. Сполдинга, американских – Ч. Уитмена и У. Крэга, немецкого – О. Хейнрота, в которых было экспериментально показано, что некоторые формы поведения животных имеют врожденную и видоспецифическую основу.
Как самостоятельное научное направление, отличное от физиологических и психологических школ исследования поведения, этология оформилась в 30–е гг. ХХ в. Ее признанные основоположники – австрийский зоолог К. Лоренц и нидерландский зоолог Н. Тинберген. В теоретических работах К. Лоренца были обобщены основные взгляды предшественников – американских ученых Ч.Уитмена и У.Крега, немецких Я. Юкскюля и О. Хейнрота и ряда ученых других направлений, например французского ученого Ж. Леба, американских ученых Г. Дженнингса, У. Мак-Дугалла и др.
В работах Лоренца, Тинбергена и их последователей, таких, например, как нидерландский ученый Г.Берендс, немецкие ученые В. Виклер и П. Лейхаузен, а также многих других, были заложены основы теории развития инстинктивного поведения. Основоположники этологии определяли ее как «объективное изучение инстинктивных движений» (Н. Тинберген) или как «морфологию поведения животных» (К. Лоренц).
Начиная с середины 30–х гг. XX в. этология становится одним из главных направлений в изучении поведения.
Этология послужила основой для возникновения ряда самостоятельных направлений, таких как: когнитивная этология, нейроэтология, социобиология, этология человека. Она и по сей день продолжает составлять базу для широкого диапазона работ, в том числе, например, для исследования сложных коммуникативных процессов у животных.
2.1.2. Основные направления этологических исследований
Этология развивалась сначала как альтернатива строго лабораторной науке – сравнительной психологии. Первоначально, вплоть до 60–х гг. XX века, между приверженцами этих наук существовала достаточно активная конфронтация, однако со временем были предприняты вполне удачные попытки синтеза этих направлений с целью создания общей науки о поведении животных. Одной из наиболее полных и до сих пор не устаревших книг по поведению животных является монография Р. Хайнда (1975), целью которой было именно непротиворечивое изложение огромного количества данных, накопленных учеными разных направлений.
Основными проблемами, которые подлежат изучению в этологии, являются:
– Приспособительное значение поведения.
– Индивидуальное развитие поведения.
– Эволюция поведения.
– Общественное поведение животных.
– Структура поведенческого акта.
Круг основных проблем, которые должна изучать этология, наиболее четко очертил Н. Тинберген. Анализ поведенческого акта, по мнению этого ученого, можно считать полноценным, если после разностороннего описания его феноменологии исследователь получит возможность ответить на следующие 4 вопроса:
– Какие факторы регулируют проявление данного поведения?
– Каков способ его формирования в онтогенезе?
– Каковы пути его возникновения в филогенезе?
– В чем состоят его приспособительные функции?
Эти знаменитые «4 вопроса Тинбергена» фактически являются лаконичной формулировкой теоретической основы всей современной науки о поведении. Для полноценного ответа на эти вопросы исследование должно базироваться на количественной оценке данных с анализом результатов в сравнительном аспекте и с обязательным учетом экологической специфики вида; необходимо также анализировать филогенетические корни и особенности онтогенеза данной формы поведения.
2.1.3. Основные положения этологии
Основой для развивавшейся этологами концепции послужили данные об особенностях формирования в онтогенезе ряда актов поведения. Некоторые из них представляют собой фиксированную стереотипную последовательность действий, характерную для данного вида и выполняемую по определенному шаблону. Эти последовательности, названные «фиксированными комплексами действий», были выделены этологами в качестве единиц инстинктивного поведения. Таким образом, фиксированные комплексы действий (ФКД) – это видоспецифические (одинаковые у всех особей данного вида), врожденные (т.е. проявляющиеся в «готовом виде», без предварительной тренировки), шаблонные (т.е. стереотипные по порядку и форме исполнения) двигательные акты.
К. Лоренц называл их «наследственными координациями» или «эндогенными движениями».
При изучении формирования поведения этологи опираются на представление о структуре поведенческого акта, предложенное еще в начале 20–х гг американским исследователем Уоллесом Крэгом.
У животного в определенный период развивается состояние той или иной специфической мотивации (пищевой, половой и др.). Под ее влиянием формируется так называемое «поисковое поведение», в результате которого животное отыскивает «ключевой раздражитель», реакция на который в виде «завершающего акта» заканчивает данный этап цепи поведенческих действий.
Этологи считают, что поведение животного – это не всегда реакция на внешние раздражители. Во многих случаях, достигнув состояния специфической готовности к какому-то виду деятельности (например, готовности к размножению), оно активно ищет стимулы – ключевые раздражители, при действии которых эта деятельность могла бы осуществиться. Так, в начале сезона размножения самцы территориальных видов птиц выбирают место для гнезда и охраняют занятый участок, ожидая появления самки. У ряда видов, образующих пары лишь на один сезон, самец в начале весны должен разыскивать самку.
Поисковое поведение представляет собой изменчивый комплекс реакций и характеризуется «спонтанностью» (проявляется главным образом под влиянием внутренних стимулов) и пластичностью выполняемых во время него движений. Поисковая фаза оканчивается, когда животное достигнет ситуации, в которой может осуществиться следующее звено данной цепи реакций.
Например, выбор гнездовой территории птицей иногда ограничивается перелетом в определенное, ранее уже использованное место; в других случаях требуются и длительные поиски, борьба с другими самцами, а при поражении – выбор нового участка. Поисковая фаза, как и завершающий акт, строится на врожденной основе. В ходе онтогенеза эта основа дополняется приобретенными реакциями. Именно поисковое поведение является средством индивидуального приспособления животных к окружающей среде, причем это приспособление бесконечно разнообразно по своим формам.
Основу формирования поискового поведения в онтогенезе составляют такие процессы, как привыкание и обучение во всех его многообразных формах. Именно к поисковой фазе поведенческого акта относятся и проявления элементарной рассудочной деятельности, когда для достижения цели животное в новой для него ситуации оперирует ранее сформировавшимися понятиями и уловленными им эмпирическими законами, связывающими предметы и явления внешнего мира (Крушинский Л.В. Биологические основы рассудочной деятельности. 2–е изд. М., 1986.).
В отличие от вариабельного по форме поискового поведения, непосредственное осуществление стоящей перед животным цели, удовлетворение руководившего им побуждения происходит в виде видоспецифических ФКД. Они лишены приобретенных элементов и могут совершенствоваться в онтогенезе только за счет созревания ответственных за них структур мозга, но не за счет обучения.
Типичные примеры таких ФКД – различные формы угрожающего и полового поведения, специфические позы «выпрашивания пищи», подчинения и др. Именно реакции типа завершающих актов и представляют собой, по Лоренцу, инстинктивные движения в чистом виде, как это было определено выше. Как уже указывалось, такие реакции часто оказываются филогенетически более консервативными, чем многие морфологические признаки. Примером их служит одновременное вытягивание крыла и ноги, а также шеи и крыла, наблюдаемое у птиц всех видов (см. Хрестомат. 2.1).
2.2. Физиология высшей нервной деятельности
2.2.1. Учение И.П. Павлова о высшей нервной деятельности
2.2.2. Учение о высшей нервной деятельности и проблема мышления животных
2.2.1 Учение И.П. Павлова о высшей нервной деятельности
Физиология высшей нервной деятельности, заложившая фундамент изучения физиологических основ психических явлений, начинает формироваться в первом десятилетии XX в. В этот период практически параллельно Э. Торндайк в США разрабатывал основы экспериментальной психологии, а в России И.П. Павлов (1849–1936) создавал новое направление в физиологии – учение о высшей нервной деятельности.
Установленные Павловым и его школой закономерности высшей нервной деятельности, лежащие в основе поведения человека и животных, явились крупнейшим событием в изучении физиологии нервной системы в первой половине ХХ в. Основным объектом, единицей исследования являлся при этом рефлекс. Изучение высшей нервной деятельности, проведенное Павловым, с неоспоримой убедительностью доказало идею Сеченова, что деятельность головного мозга в самых сложных своих проявлениях осуществляется по рефлекторному принципу. Основной акцент в исследованиях Павлова сделан, однако, не на изучении закономерностей поведения, а на изучении закономерностей механизма рефлекторной деятельности, лежащей в основе поведения.
Изучение закономерностей высшей нервной деятельности с ее элементарной единицей – рефлексом требовало специальных условий эксперимента. Основным требованием такого эксперимента являлось создание условий, в которых наиболее четко выступала бы рефлекторная деятельность нервной системы. Выбранный Павловым и использованный в качестве объекта исследования закономерностей высшей нервной деятельности слюнной рефлекс привел к необходимости выключения всего многообразия поведения животного. Последнее достигалось помещением животного в такие условия, в которых на него действовало минимальное количество внешних раздражителей, и все многообразие его поведения угашалось. Основным функциональным индикатором разыгрывающихся процессов нервной деятельности являлся слюнной рефлекс.
И.П. Павлов показал, что в основе сложных актов поведения животных лежат те же закономерности, которые были обнаружены при изучении слюнного рефлекса. Этим было доказано, что открытые и изученные при помощи слюнного рефлекса закономерности высшей нервной деятельности являются универсальным механизмом нервной деятельности, лежащим в основе актов поведения. Согласно схеме, предложенной Павловым, поведение животных складывается из безусловных рефлексов, сочетание которых дает сложное безусловно-рефлекторное поведение, и условных рефлексов. Такое строгое разделение рефлекторной деятельности на врожденную и индивидуально приобретенную было тем шагом, без которого изучение высшей нервной деятельности было невозможно.
Таким образом, «элементарной единицей» всех проявлений высшей нервной деятельности был признан условный рефлекс. В дальнейшем метод условных рефлексов послужил одним из основных способов объективного изучения физиологических механизмов приобретенного поведения животных. На его основе сформировалось одно из ведущих направлений современной физиологии.
Эта сторона научной деятельности И.П. Павлова широко известна, однако она не исчерпывает ни его реальных интересов, ни тех разносторонних работ, которые проводились в его лабораториях. Так, наряду с углубленными исследованиями условных рефлексов животных и человека, в лаборатории И.П. Павлова как при его жизни, так и впоследствии проводился анализ и «безусловно-рефлекторной деятельности», а короче говоря, инстинктов, хотя этот термин физиологи павловской школы почти не использовали. Изучались проблемы онтогенеза поведения, и были начаты работы по генетике высшей нервной деятельности.
2.2.2. Учение о высшей нервной деятельности и проблема мышления животных
Широко распространено мнение о том, что И. П. Павлов отрицательно относился к гипотезе о наличии у животных более сложных форм высшей нервной деятельности, чем условный рефлекс. Действительно, в процессе работы на собаках, он не допускал ни малейшей мысли о том, что в поведении этих животных в экспериментальной камере могут присутствовать какие-либо элементы помимо безусловных и условных рефлексов. Так, например, известно, что он даже штрафовал своих сотрудников за высказывания типа: « собака подумала» или «собака решила». Первая реакция И.П. Павлова на работы В. Келера и Р. Йеркса о способности шимпанзе к «инсайту» как проявлению разумного решения была резко отрицательной. Он обвинил этих авторов «...во вредной… тенденции отступления от истины», и это его высказывание до сих пор периодически цитируется многими авторами. Позднее он писал: «Келеру... нужно было доказать, что обезьяны разумны и приближаются по разумности к человеку, – не то что собаки», тогда как поведение шимпанзе есть не что иное, как «...ряд ассоциаций, которые частью уже получены в прошлом, частью на ваших глазах сейчас образуются и получаются» (Павлов И.П. Павловские среды. М.; Л., 1949. Т. 2. С. 429).
Чтобы опровергнуть выводы В. Келера и доказать, что в поведении даже высших обезьян нет ничего, выходящего за рамки условно-рефлекторных механизмов, Павлов приступил к собственным экспериментам. Так, в 1933 г. в его лаборатории появились шимпанзе Роза и Рафаэль. Сотрудники лаборатории П.К. Денисов, а позднее Э.Г. Вацуро и М.П. Штодин, работая с этими животными, сначала повторили опыты В. Келера, а затем провели и собственные оригинальные исследования. Результаты этих экспериментов оказались достаточно неожиданными для И.П. Павлова, сильно расширили его представления о поведении человекообразных обезьян и позволили ему сделать выводы о возможности наличии у животных более высокого уровня интегративной деятельности мозга, чем условный рефлекс.
Разбирая опыты с Рафаэлем на лабораторном семинаре (вошедшем в историю науки под названием Павловских Сред), Павлов отмечал способность этой обезьяны оперировать «массой свойств и отношений между явлениями». Он считал, что в этих опытах можно наблюдать «...случаи образования знания, улавливания нормальной связи вещей», и называл это «зачатками конкретного мышления, которым мы орудуем» (Павлов И.П. Павловские среды. М.; Л., 1949. С. 17. Заседание 13.11.1935). Необходимо обратить внимание на то, что Павлов не отождествлял эти «зачатки конкретного мышления» с условными рефлексами: «А когда обезьяна строит вышку, чтобы достать плод, это условным рефлексом не назовешь...» Анализируя поведение обезьян, Павлов отмечал, что «...когда обезьяна пробует и то, и другое, это и есть мышление в действии, которое вы видите собственными глазами» (Там же. С. 430).
Однако, к большому сожалению, большая часть учеников И. П. Павлова не оценила и не поддержала тех радикальных изменений, которым подверглись на основе проведенных опытов взгляды их учителя. Более того, было приложено немало сил, чтобы представить самые сложные формы поведения антропоидов всего лишь цепями и сочетаниями условных рефлексов. Даже уже в 70–е гг. ХХ столетия попытки Л. В. Крушинского привлечь внимание научной общественности к этой стороне павловского наследия не вызвали должного понимания у представителей данной школы.
После смерти И.П. Павлова, последовавшей в 1936 г., работы на человекообразных обезьянах продолжились под руководством Л.А. Орбели, одного из наиболее выдающихся его учеников. Однако настоящее развитие идеи И.П. Павлова о «зачатках конкретного мышления» у животных получили лишь во второй половине XX в. в работах ученика Л.А. Орбели, ленинградского физиолога Л. А. Фирсова, а также в работах Л. В. Крушинского в МГУ.
2.3. Изучение проблемы «мышления», или рассудочной деятельности, животных
Начиная с самых ранних этапов развития науки о поведении, многие ученые с уверенностью говорили о наличии у животных элементов разума. Как уже упоминалось, первоначально понятие «разум» использовали главным образом как альтернативу понятию «инстинкт». Им обозначали любые индивидуальные формы приспособительного поведения, в подавляющем большинстве случаев связанные с обучением.
В четкой форме предположение о наличии у животных зачатков разума впервые высказал Ч. Дарвин, считавший, что, наряду с инстинктами и ассоциациями, они обладают и «способностью к рассуждению». Обсуждая этот вопрос в «Происхождении человека», он подчеркивал, что «разница между психикой человека и высших животных, как бы она ни была велика, это, конечно, разница в степени, а не в качестве».
Гипотеза о наличии у животных элементов мышления имела для Дарвина принципиальное значение, в связи с решением вопроса о происхождении человека. Однако с момента своего появления она вызывала серьезные возражения и до сих пор не получила окончательного признания у физиологов и психологов, и, в особенности, у философов. Одна из причин этого – опасение быть обвиненными в антропоморфизме, другая причина – догматическая убежденность в уникальности высших психических функций человека. В связи с этим исследования проблемы мышления животных всегда были не столь многочисленными, как анализ других форм поведения.
Весьма определенно по вопросу эволюции поведения и рассудочной деятельности животных и человека высказался А.Н. Северцов в своей книге «Эволюция и психика» (1922). Его основное положение сводится к тому, что у животных помимо инстинктов и простых условных рефлексов существует тип поведения, который может быть охарактеризован как разумный. Северцов считал, что данный тип поведения прогрессивно развивается в эволюционном ряду и является важнейшим фактором эволюционного процесса (см. Хрестомат. 2.2).
В начале ХХ в. Э. Торндайк, считавший способность к обучению показателем интеллекта, разработал свой знаменитый «метод проблемных ящиков». Идея этого метода была подсказана ему Ллойдом-Морганом, который видел, как его собака открывала задвижку калитки, и расценил это как проявление интеллекта. Наблюдая за решением подобных задач в условиях эксперимента, Торндайк пришел к выводу, что интеллект животных позволяет им действовать только путем проб и ошибок и постепенно обучаться правильной реакции, поэтому в его монографии «Animal intelligence» (1911) говорилось только об этой стороне интеллекта животных, но не о собственно зачатках мышления. Тем не менее это было первое систематическое экспериментальное исследование высших психических функций животных в контролируемых лабораторных условиях.
На основе экспериментов по обучению крыс в разных типах лабиринтов американский психолог Э. Толмен (1886–1959) пришел к выводу, что схема бихевиористов «стимул-реакция» оказывается недостаточной для описания поведения в целом, поскольку она сводит все его многообразие к совокупности элементарных ответов на стимулы. Для объяснения результатов своих экспериментов он выдвинул представление о том, что, находясь в лабиринте, животное обучается выявлять смысловые связи между элементами среды, которые он называл стимулами. Так, в разных типах экспериментов по обучению крыс Толмен показал, что животные усваивают информацию об общих характеристиках экспериментальной камеры или лабиринта, хотя сначала это никак не сказывается на поведении. В процессе обучения животное приобретает знания (соgnition) обо всех деталях ситуации, сохраняет их в форме внутренних представлений и может использовать в нужные моменты. У животного формируется некая «когнитивная карта», или «мысленный план», всех характеристик лабиринта, а затем по нему оно строит свое поведение. «Мысленный план» может создаваться и в отсутствие подкрепления.
Придерживаясь в целом бихевиористской схемы «стимул-реакция» для объяснения результатов своих опытов, Э. Толмен пришел к выводу, что связи между стимулами и поведенческими реакциями являются не прямыми, а опосредованными. Их изменяют, модифицируют так называемые «промежуточные переменные», которые «вклиниваются» между стимулом и ответной реакцией, определяя характер ее течения. Среди промежуточных переменных большое место занимают психологические явления, например такие, как мотивация и формирование мысленных представлений.
Данная концепция основывается на признании целенаправленности в поведении животного. Толмен выдвинул предположение о том, что животное учится выявлять, «что ведет к чему», причем то, что оно усваивает, может и не обнаруживаться внешне, в виде какой-либо деятельности («реакции»), но хранится в памяти в форме представлений или образов.
Идея Толмена о существовании у животных некоего «процесса представления» согласовывалась с данными, ранее полученными американским психологом У. Хантером. Для исследования такой способности он предложил метод отсроченных реакций, который позволял оценить, в какой степени животное способно реагировать на воспоминание о стимуле в отсутствие этого реального стимула.
Представления Э. Толмена лежат в основе практически всех современных исследований когнитивных процессов у животных. Основные результаты его исследований были изложены в монографии «Целенаправленное поведение животных и человека» (1932). Идеи Толмена получили дальнейшее развитие в работах ряда ученых, его последователей.
В отечественной физиологии сходные представления развивал И. С. Бериташвили (или Беритов; 1884–1974) – один из крупнейших отечественных физиологов, основатель грузинской школы физиологии. В разработке своих представлений он смог избежать прямого давления официальной павловской доктрины, оставаясь в то же время в течение определенного времени на позициях рефлекторной теории. Он провел ряд исследований на собаках, в которых продемонстрировал наличие у них способности к формированию пространственных представлений, названных им термином «поведение, направляемое образом», и «психонервных образов» объектов внешней среды. По сути дела, эти понятия были весьма близки представлениям гештальтпсихологии, но чтобы дистанцироваться от психологического подхода и, таким образом, избежать обвинений в идеализме, была использована другая терминология. Термин «психонервный», по мнению Бериташвили, подчеркивал материалистическую природу явления.
И.С. Бериташвили (1932) полагал, что многие формы поведения регулируются целостным «представлением», или «образом», о той внешней среде, в которой находится животное. В этом «представлении» отражены те объекты среды, которые существенны для организации поведения. Необходимые знания приобретаются в процессе активной ориентировочно-исследовательской деятельности и хранятся в памяти.
И.С. Бериташвили выделял следующие виды поведения:
– прирожденное (инстинктивное);
– индивидуальное поведение, направляемое образами;
– автоматизированное индивидуально-приобретенное (условно-рефлекторное) поведение.
Концепция И.С. Бериташвили имела много элементов, общих с современной концепцией «когнитивных карт», основанной Толменом и развиваемой начиная с 70–х гг. нейрофизиологами на Западе.
Труды его школы, наравне с работами Толмена, стоят у истоков современных исследований когнитивных процессов у животных.
Первое экспериментальное доказательство наличия у животных элементов разумного поведения было получено в 20–е гг. прусским психологом и философом В. Келером (1887–1967). Он первым попытался с помощью экспериментов ответить на вопрос, насколько различаются умственные способности человека и человекообразных обезьян. В 1913–1920 гг. он работал на острове Тенерифе Канарского архипелага на станции по изучению антропоидов, принадлежавшей Прусской Академии наук. На острове имелась колония, состоявшая из 9 молодых обезьян и одной взрослой самки, что составляло достаточно большой для таких исследований материал. Келер предлагал шимпанзе несколько типов задач, достаточно разнообразных, но построенных по одному принципу, так чтобы животное могло достичь цели, только если «выявляло объективные отношения между элементами ситуации, существенные для успешного решения». В процессе работы было проведено три серии опытов.
Использование животными «обходных путей». В процессе решения данного типа обезьяны, для того, чтобы овладеть приманкой, должны были, увидев ее через окно, открыть дверь в коридор, пройти через ряд комнат и выйти во двор.
Употребление орудий. В задачах на использование орудий, для того, чтобы достать подвешенный к потолку банан, обезьяны должны были сбить его при помощи палки или достать его, взобравшись на какое-либо возвышение. Обезьяны составляли такие пирамиды из двух, трех, четырех и даже большего числа ящиков и, взобравшись на самый верх, доставали плоды. В случаях, когда ящики были наполнены камнями или песком, обезьяны сначала их опорожняли, потом подтягивали к приманке и складывали пирамиду. В иных случаях они взбирались на ящики и, действуя палкой, сбивали приманку. В других опытах обезьяны срывали бананы, подпрыгивая к потолку, опираясь на длинную палку, подобно прыгунам с шестом.
Изготовление орудий. В подобных экспериментах обезьяна, для того, чтобы достать приманку, лежащую на некотором расстоянии от клетки, должна была удлинить имевшиеся в ее распоряжении короткие бамбуковые палки, вставив их одна в другую.
В результате своих опытов В. Келер пришел к выводу, что шимпанзе способны к решению только таких задач, в которых все предметы, входящие в задачу, находились в одном зрительном поле, т.е. в зрительном восприятии обезьяны. Таким образом, животное имело возможность решить задачу не путем проб и ошибок, а за счет улавливания структуры задачи. В этом состояло принципиальное отличие опытов Келера от «проблемных ящиков» Торндайка, где животное заведомо не могло «понять», как действует замок, открывающий дверцу клетки, хотя бы потому, что он находился снаружи и был скрыт от его глаз. Поэтому в тех экспериментах животные могли действовать и действовали только методом проб и ошибок.
Теоретический анализ поведения в данной экспериментальной ситуации проводился автором с позиций гештальтпсихологии. На основании своих опытов В. Келер пришел к выводу, что шимпанзе способны к решению некоторых проблемных ситуаций не методом проб и ошибок, а за счет механизма, который он назвал «инсайтом», т.е. «проникновением», или «озарением» (от англ. «insight – проницательность, способность проникновения), – за счет улавливания связей между стимулами или событиями. В основе этого механизма лежит, по мнению В. Келера, тенденция не только автоматически реагировать на отдельные стимулы, но воспринимать всю ситуацию в целом, со всеми ее внутренними связями и благодаря этому принимать адекватное решение. Тем самым шимпанзе, по выражению Келера, «...обнаруживают такое рассудочное поведение, которое в общих чертах присуще человеку и которое обычно рассматривают как специфически человеческое» (Келер В. Исследование интеллекта человекоподобных обезьян. М., 1925. С. 226).
В процессе исследований он описал также способность шимпанзе к орудийной и конструктивной деятельности. Эти наблюдения В. Келера также имели большое значение, поскольку использование животными орудий представлялось наиболее очевидной демонстрацией наличия у них элементов мышления. В настоящее время орудийная деятельность продолжает оставаться одним из популярных экспериментальных методов для изучения данных процессов у животных.
Опыты В. Келера вызвали большой интерес к изучению психики обезьян и оказали огромное влияние на последующее развитие всей науки о поведении животных. Вслед за работами В. Келера в 20–30–е гг. появились многочисленные и разноплановые исследования поведения антропоидов, выполненные, главным образом, зоопсихологами.
Примерно в одно время с Келером исследованием поведения обезьян занимался и Р. Йеркс. Он проводил сравнительные исследования обезьян разных видов, используя серию стандартных экспериментов. Согласно полученным Йерксом результатам, психическое развитие гориллы несколько уступает психическому развитию шимпанзе и орангутанга. Однако некоторые авторы ставили данные Йеркса под сомнение, поскольку его результаты были получены на единственных экземплярах орангутанга, шимпанзе и гориллы. Р. Йеркс также подтверждал наличие элементарного мышления у человекообразных обезьян. Он писал: «...результаты экспериментальных исследований подтверждают рабочую гипотезу, согласно которой научение у шимпанзе связано с иными процессами, нежели подкрепление и торможение. ...Можно предполагать, что в скором времени эти процессы будут рассматриваться как предшественники символического мышления человека».
Изучением поведения и высшей нервной деятельности обезьян занимались многие ученые как за рубежом, так и в нашей стране.
В 20–60–е гг. прошлого века в ряде зоопарков СССР, Сухумском обезьяньем питомнике и в Павловской лаборатории в Институте физиологии в Колтушах был выполнен целый ряд других исследований поведения и психики обезьян. В этих работах принимала участие целая плеяда замечательных исследователей: Н.Н. Ладыгина-Котс, Г.3. Рогинский, В.П. Протопопов, Н.Ю. Войтонис и его ученики, Л.Г. Воронин и его сотрудники, позднее Л.А. Фирсов и др.
В работах Г.3. Рогинского, Н.Ю. Войтониса, Н. А. Тих и других были описаны различные формы наглядно-действенного мышления, орудийной и конструктивной деятельности, приведены дополнительные сведения о способности к обобщению и абстрагированию у разных видов обезьян. Ряд работ был посвящен сравнению психики высших и низших обезьян.
Наряду с работами на приматах, уже начиная с 30–х гг. делались попытки поисков зачатков мышления у позвоночных других таксономических групп. Среди первых исследований в этом направлении были работы американских ученых Н. Майера и Т. Шнейрлы. Исследуя способность белых крыс к решению задач на обходные пути, преодоление различных преград, а также к обучению в лабиринте, они пришли к выводу, что и грызуны обладают некоторыми зачатками рассудочной деятельности (reasoning). Основанием для такого заключения послужила обнаруженная у грызунов способность в новой ситуации «спонтанно интегрировать изолированные элементы прошлого опыта, создавая новую, адекватную ситуации поведенческую реакцию». В отличие от этого, обучение, по их мнению, обеспечивает лишь ответ на сохраняющиеся в памяти признаки или воспроизводит за счет сходного состояния мотивации ранее уже осуществлявшиеся реакции.
Другой подход к поиску элементов разума у более низкоорганизованных животных – исследование способности к обобщению и формированию довербальных понятий – применил брат Вольфганга Келера, коллега и единомышленник К. Лоренца, Отто Келер (1889–1974). Работы этого ученого составили важнейший этап в исследовании зачатков мышления у позвоночных целого ряда видов. О. Келер исследовал широкий круг проблем поведения животных, но основную известность получили его опыты по обучению птиц «счету», а точнее – оценке и оперированию количественными, и в особенности числовыми параметрами стимулов. На основании этих опытов он пришел к выводу о высокой способности птиц к обобщению количественных параметров стимулов и сформулировал представление о наличии довербального мышления не только у антропоидов, но и у некоторых позвоночных-неприматов. По его мнению, не речь привела к развитию у человека способности к обобщению, а наличие такой способности у наших древних животных предков явилось основой для возникновения речи. Такие же идеи, исходя из общих представлений о закономерностях эволюции, высказывал академик Л.А. Орбели (1949).
Работы О. Келера знаменовали собой начало нового этапа в методологии исследований поведения. Его подход характеризовался следующими особенностями. В отличие от большинства экспериментов своих предшественников, работы которых носили описательный характер и допускали в основном качественный анализ, он разработал методики, обеспечивающие строгую контролируемость лабораторного эксперимента и количественный анализ получаемых данных.
О. Келер во время опыта изолировал животных от экспериментатора, чтобы исключить возможность влияния бессознательно подаваемых им сигналов.
Принципиальной новизной отличалась и разработанная О. Келером процедура опыта, согласно которой в процессе обучения постоянно меняли все второстепенные признаки (цвет, расположение, площадь поверхности и т.п.) стимулов, составляющих множество, кроме главного – числа элементов, входящих в его состав. Кроме того, все опыты записывались на кинопленку, что создавало новый, ранее никогда не достигавшийся уровень объективности регистрации и возможность последующего тонкого анализа результатов. Благодаря работам О. Келера «счет» у животных сделался такой же моделью для изучения зачатков мышления, как орудийная и конструктивная деятельность.
В середине ХХ столетия пристальное внимание ученых привлекли дельфины. Их большой, внешне сходный с мозгом человека мозг, разнообразие поведения, хорошая приручаемость, а также множество легенд об уме дельфинов побудили многих исследователей к изучению поведения этих животных.
Огромный вклад в развитие науки о поведении внес профессор Московского Государственного университета Л. В. Крушинский (1911–1984), один из основателей кафедры Высшей нервной деятельности биологического ф-та МГУ, которой он заведовал в последние годы жизни. Леонид Викторович обладал разносторонней биологической эрудицией и широким кругом научных интересов, включавших проблемы биологии развития, патофизиологии, генетики поведения, этологии, теории эволюции. Наряду с этим он прекрасно ориентировался в проблемах физиологии высшей нервной деятельности (павловской школы) и в 1937 г. был приглашен Л.А. Орбели в Колтуши в качестве консультанта запланированных еще И.П. Павловым работ по генетике типологических особенностей ВНД собак.
С начала 40–х гг. и вплоть до ее разгрома после августовской сессии ВАСХНИЛ в 1948 г., Л.В. Крушинский под руководством профессора М.М. Завадовского работал на кафедре динамики развития биологического факультета МГУ. В эти годы он выполнил серию работ по проблемам онтогенеза поведения и сформулировал концепцию так называемых «унитарных реакций» о соотношении врожденного и приобретенного в формировании целостного поведенческого акта.
Наибольшую известность получили его исследования мышления животных. В конце 50–х гг. Л. В. Крушинский, работавший на биологическом ф-те МГУ, совместно с сотрудниками организованной им лаборатории, которая сначала называлась «Лабораторией патофизиологии», а затем – «Физиологии и генетики поведения», приступил к многоплановому физиолого-генетическому исследованию зачатков мышления у широкого диапазона видов животных из разных отрядов и классов позвоночных. Нигде в мире подобные работы в тот период практически не проводились. Этот ученый внес большой вклад в дело изучения этой сложнейшей и интереснейшей проблемы, имеющей огромное значение для психологии. Л.В. Крушинский сформулировал рабочее определение рассудочной деятельности, а также предложил оригинальные методики ее лабораторного изучения. Основная ценность этих методик заключалась в том, что они были пригодны для тестирования представителей самых разных видов, что и было проделано в лаборатории Л.В. Крушинского. Это позволило дать сравнительную характеристику развития рассудочной деятельности в ряду позвоночных, от рыб до высших млекопитающих, проанализировать некоторые аспекты ее морфофизиологических механизмов и роль в обеспечении адаптивности поведения. Такой подход включал также попытки изучения генетической детерминации и онтогенеза этой формы поведения. Кроме этого, необходимо отметить и тот факт, что Л.В. Крушинский был прекрасным натуралистом. Поэтому данные лабораторных экспериментов он всегда старался сопоставить с образом жизни конкретного вида животного. Кроме того, Л.В. Крушинский проанализировал некоторые аспекты морфофизиологических механизмов рассудочной деятельности животных и ее роль в обеспечении адаптивности поведения, генетическую детерминацию и онтогенез этой формы поведения. Глобальным обобщением всего многообразия полученных в лаборатории фактов стала концепция физиолого-генетических основ рассудочной деятельности животных.
Работы Л.В. Крушинского представляли собой многоплановое физиолого-генетическое исследование зачатков мышления у широкого диапазона видов животных из разных таксономических групп. Следует отметить, что, хотя отечественная биология в целом, в том числе физиология животных и человека, казалось бы, глубоко восприняла эволюционную теорию и руководствовалась ею в своем развитии, именно гипотеза о наличии у животных элементов мышления вызывала скепсис и активное сопротивление представителей павловской школы, а также психологов. Между тем И.П. Павлов, на которого они обычно ссылались, в последние годы жизни признавал, что «было бы неоправданной претензией утверждать, что двумя описанными общими механизмами (временная связь и анализаторы) исчерпывается раз и навсегда вся высшая нервная деятельность высшего животного» (Павлов И.П. Павловские среды. М.; Л., 1949. С. 262–263).
Л.В. Крушинский был первым, кто привлек внимание коллег к этому высказыванию И.П. Павлова. Однако до недавнего времени ему не придавали должного значения, поскольку оно было сделано на так называемых «Павловских средах» – семинарах, регулярно проводившихся в лаборатории при жизни И.П. Павлова, – и опубликовано после расшифровки стенограмм, отредактированных его учениками. В связи с этим работы Л.В. Крушинского по рассудочной деятельности животных были встречены в штыки и долгое время сопровождались ожесточенной и неконструктивной критикой официальных кругов. Это положение изменилось только во второй половине 60–х гг. прошлого столетия.
Основные результаты и теоретические воззрения Л.В. Крушинского изложены в его книге «Биологические основы рассудочной деятельности» (1977), посмертно удостоенной Ленинской премии и переведенной на английский язык. В 1991 и 1993 гг. были изданы два тома «Избранных трудов» Л.В. Крушинского, в которые вошли наиболее важные статьи из его научного наследия.
Работы Л.В. Крушинского можно рассматривать с позиций разных наук о поведении, зоопсихологии, сравнительной психологии, этологии, генетики поведения, однако нельзя забывать, что основная часть его исследований проводилась на кафедре ВНД и в большой степени носила физиологический характер.
2.4. Экспериментальная психология
2.4.1. Бихевиоризм
2.4.2. Гештальтпсихология
2.4.3. Сравнительная психология
В начале ХХ в. возникла кризисная ситуация в психологии. Причин ее было несколько: отрыв психологии от практики; почти тупиковая ситуация, связанная с многолетним использованием интроспекции в качестве основного метода научного исследования, оказавшегося несостоятельным; невозможность объяснить ряд основополагающих проблем самой психологии, в частности связь психических явлений с физиологическими и с поведением человека. Одновременно в психологии обнаружился колоссальный разрыв между теоретическими построениями и конкретным поведением человека. Кризису способствовала и теория эволюции Ч. Дарвина, которая анатомически сблизила человека и животных, показав общность их телесного устройства. В биологическом плане человек перестал быть существом особого рода; в его поведении обнаруживалось много общего с животными. Дарвин сделал первый решительный шаг в признании единства психики человека и животных. В свете этих данных возник интерес к поиску общего между человеком и животными и в других отношениях, например в интеллектуальных и речевых способностях. К тому же к этому времени образцом науки становятся точные и естественные знания. Психология на данном этапе этим требованиям не отвечала. Кризис привел к краху сложившихся основных направлений в психологии. Возникшие попытки его преодоления привели к созданию целого ряда новых, в том числе экспериментальных, направлений. Среди них непосредственное отношение к зоопсихологии имели бихевиоризм, гештальтпсихология и сравнительная психология.
2.4.1. Бихевиоризм
К числу экспериментальных методов, возникших в период кризиса психологии в первые годы ХХ столетия, относится и бихевиоризм (от англ. Behavior – поведение). Его создателем считается американский ученый Джон Уотсон. Он открыто провозгласил необходимость замены традиционного предмета психологии, а именно душевных явлений, (объявив их принципиально непознаваемыми при помощи естественно-научных методов,) на поведение, проявления которого можно зарегистрировать и оценить количественно. Для этого вполне достаточно выполнить три условия: точно описать само поведение, выяснить те физические стимулы, от которых оно зависит, и установить связи, существующие между стимулами и поведением. Научный поиск бихевиористов в основном и был направлен на выяснение соответствующих связей, чтобы на их основе объяснить поведение как реакции на стимулы. Основные положения бихевиоризма Дж. Уотсон четко сформулировал в программной статье «Психология глазами бихевиориста» в 1913 г.
Он утверждал:
поведение построено из секреторных и мышечных реакций организма, которые в свою очередь детерминированы действующими на животное внешними стимулами;
анализ поведения следует проводить строго объективно, ограничиваясь регистрацией внешне проявляющихся феноменов;
Эти положения произвели настоящий переворот в экспериментальной психологии. Впоследствии они были дополнены и расширены другими исследователями. С точки зрения бихевиористов, поведение животных и человека принципиально одинаково. Поэтому вполне допустимо, изучая поведение животных, непосредственно переносить на человека результаты соответствующих исследований и, наоборот, « по-человечески « трактовать виды и формы поведения животных. Утверждалось, что человек отличается от животного только большей сложностью своих поведенческих реакций и большим разнообразием стимулов, на которые он способен реагировать. Жесткая концептуальная схема бихевиоризма породила целый ряд новых, специфичных для него терминов. Именно бихевиористы были сторонниками упомянутой выше тенденции исследовать поведение только двух видов лабораторных животных – белой крысы и голубя. Они активно отстаивали тезис, что исследования психики должны сводиться к изучению поведения, прежде всего к анализу связей между стимулами и возникающими на их основе реакциями (принцип «смежности» (contiguity) стимула и реакции). На долгие десятилетия формула «стимул-реакция» (S-R) стала рассматриваться как универсальная основа для интерпретации поведения.
Сформулированные Д. Уотсоном принципы получили очень широкое распространение и дальнейшее разноплановое развитие. Большой вклад в развитие бихевиоризма внес американский исследователь Б.Ф. Скиннер (1904–1990). Он создал один из наиболее известных ныне методов изучения инструментальных, или оперантных, условных рефлексов в специальной экспериментальной камере, получившей среди исследователей название «скиннеровской камеры».
Стремление к объективизации науки о поведении в психологии, безусловно, было положительным моментом по сравнению с наукой о душе. Однако полностью оторваться от изучения психических феноменов было нельзя, учитывая их фактическое значение в жизни и поведении высших животных и особенно человека. Даже Д. Уотсон не мог полностью отрицать наличия и значения психических явлений в жизни человека. Он считал их функциями, которые выполняют некоторую активную роль в приспособлении организма к условиям жизни. В процессе развития бихевиоризма появились экспериментальные факты, выводы из которых вступили в противоречие с основными догмами этого учения. Поэтому довольно скоро ортодоксальные взгляды основоположника бихевиористского учения были смягчены его последователями.
Это было сделано в 30–е гг. ХХ столетия американским исследователем Э. Толменом (1886–1959). Этот ученый сформулировал новую концепцию, основанную на признании целенаправленности в поведении животного и допускавшую существование физиологических процессов, которые опосредуют проявление реакции на стимул. Она послужила основой для последующего изучения когнитивных процессов. Эта научная гипотеза была названа необихевиоризмом.
В настоящее время убежденных сторонников «чистого» бихевиоризма практически не осталось. Однако это направление продолжает привлекать к себе внимание, в связи с интересными исследованиями на человеке, в первую очередь благодаря именно работам Б.Ф.Скиннера.
2.4.2. Гештальтпсихология
Бихевиоризм, отрицающий наличие сознания у человека и его признаков у животных, очень быстро столкнулся с проблемами объяснения сложных экспериментов. Большинству экспериментаторов стало ясно, что сложное поведение невозможно объяснить, сводя его к простой совокупности рефлексов. Недостаточным оказалось и объяснение его наиболее сложных форм с позиций необихевиоризма. Был необходим более целостный подход к изучению поведения. Таким направлением в психологии, также заявившим о себе в период кризиса, явилась гештальтпсихология. Если бихевиоризм как один из путей выхода из состояния кризиса возник и получил свое основное развитие в США, то данное направление зародилось в 20–е гг. в Германии и получило признание в Европе. Гештальтпсихология тоже ориентировалась на естественные науки как на образец научного знания, но больше использовала достижения физики и математики, а не физиологии. В противоположность ассоциативной психологии первичными элементами психической деятельности гештальтпсихология считала не отдельные ощущения, а целостные образы – гештальты (gestalt), которые характеризуются константностью и устойчивостью. Центральным тезисом гештальтпсихологии является принцип целостности при анализе сложных психических явлений. Гештальтпсихология сформировалась на основе изучения механизмов восприятия зрительных образов, которые были перенесены на весь феномен мышления. По мнению ее сторонников, в мозге при контакте с внешним миром возникает некая структура «видения», или «мышления», которая называется «гештальтом». Затем, при сравнении различных «гештальтов» со структурой проблемной ситуации, может возникнуть совпадение между «образом» (гештальтом) и решением реальной задачи. Это совпадение в гештальтпсихологии называют озарением, или инсайтом. Инсайт, по мнению гештальтпсихологов, и является механизмом решения конкретной задачи.
Одним из основоположников этого направления был В. Келер (1887), который показал, что целостное поведение необходимо рассматривать как особое качество, не сводимое к образующим его частям – рефлексам и простым реакциям. По отношению к человеку гештальтпсихология связана с началом исследований организации сознания, а не формальным объединением ассоциаций и ощущений, как у бихевиористов.
Гештальтпсихологи заявили о себе утверждением о существовании собственных законов формирования сложных, целостных систем психических явлений, не сводимых к элементарным законам сочетания элементов. В исследованиях гештальтпсихологов изучение сложных явлений по элементам и их связям было заменено выяснением структуры этих связей и законов их формирования. По этой причине данное направление в истории психологии иногда называют структурной психологией.
Что касается животных, гештальтпсихология сыграла большую роль в анализе индивидуального развития их поведения и становления нервных функций.
2.4.3. Зоопсихология и сравнительная психология
Зарождение научной зоопсихологии и сравнительной психологии относится к концу XVIII-началу XIX в., моменту появления трудов крупнейших биологов того времени – Ж. Бюффона и Ж.Б. Ламарка.
Зоопсихология – это наука о проявлениях, закономерностях и эволюции психического отражения на уровне животного, о происхождении и развитии в онто– и филогенезе психических процессов у животных и о предпосылках и предыстории человеческого сознания.
Как отмечает Е.Н. Панов (1970), термин «зоопсихология» нередко используется в разных значениях. В частности, основанный в 1937 г. К. Лоренцем и О. Келером журнал, где публиковались основные работы этологов, также назывался зоопсихологическим («Zeitschrift fur Tierpsychologie») – и лишь позднее был переименован в «Ethologie».
В конце XIX в., в противовес господствовавшему в психологии методу интроспекции, основанному на самонаблюдении, стал внедряться экспериментальный подход к изучению психики человека. Этот подход был предложен немецким ученым В. Вундтом (1832–1920). Тогда же начал свои исследования на животных и английский психолог Э. Торндайк. Своими экспериментами этот ученый существенно расширил арсенал методов объективного изучения поведения. Введенные им в практику лабораторного исследования методы, в том числе и метод «проблемных ящиков», позволяли количественно оценивать ход процесса научения (см. тему 1.3.1). Кроме самого эксперимента, ставшего весьма популярным среди экспериментаторов, Торндайк разработал графическое изображение хода выработки навыка – «кривую научения», которая находит свое применение и в наши дни. Работа Торндайка явилась поворотным моментом в развитии зоопсихологии. Наиболее важными ее моментами стали показанная роль подкрепления («закон эффекта») и возможность строгой количественной оценки поведения животных в эксперименте. Таким образом, Э.Торндайк стал признанным основоположником сравнительной психологии и зоопсихологии. Зарождение этого направления послужило стимулом для дальнейших работ в данном направлении и организации в Америке ряда лабораторий. Так, на грани XIX-XX вв. У. Смолл в университете Кларка начал исследовать обучение в лабиринтах у белых крыс. Роберт Йеркс в это же время стал заниматься сравнительной психологией в Гарварде. В Чикаго диссертацию о неврологическом и психологическом созревании у крыс написал Дж. Уотсон. К 1910 г. в США существовало уже восемь зоопсихологических лабораторий, а в нескольких других учебных заведениях читались лекции по этому предмету.
На ранних этапах развития зоопсихологии ученые работали с животными многих видов. Так, например, Р. Йеркс изучал медуз, дождевых червей, мышей и приматов. Были опубликованы работы, посвященные инфузориям, ракам, попугаям, крачкам и другим «не традиционным» животным.
Работы Торндайка впервые позволили экспериментально отдифференцировать различные формы индивидуального приспособительного поведения, показав, что в основе действий животного, которые часто воспринимаются как проявление разума, могут лежать более простые процессы, и прежде всего обучение методом проб и ошибок. Постепенно диапазон видов, изучаемых зоопсихологами, резко сузился. Среди экспериментальных исследований стали в основном преобладать работы по разным формам научения у белых крыс.
Одной из причин такой ситуации был вывод Э. Торндайка о том, что законы, управляющие научением, по существу одинаковы для всех видов. К такому выводу он пришел после проведения сравнительного изучения в эксперименте способности животных к обучению и сопоставления его скорости у представителей разных видов. Результаты данных экспериментов показали, что обезьяны обучаются несколько быстрее других животных, но в целом скорость обучения простым навыкам у всех млекопитающих приблизительно одинакова.
Подобные же данные были получены целым рядом других ученых, в том числе, несколько позже, Л.Г. Ворониным и его сотрудниками. Этот факт оказал важное влияние на будущие исследования, поскольку выяснилось, что все позвоночные обучаются приблизительно одинаково и изучать закономерности и механизмы этого процесса представлялось целесообразным на более доступных лабораторных животных – крысах и голубях. Многие десятилетия они были основными объектами зоопсихологических экспериментов, считавшихся «сравнительными», хотя на самом деле таковыми не являлись. Основное внимание при анализе поведения отводилось проблемам обучения.
Столь узкий выбор экспериментальных объектов зоопсихологов вызывал резкую критику со стороны ученых других поведенческих профилей. Так, например, в середине 40–х гг. американский психолог Ф. Бич опубликовал карикатуру, на которой была изображена играющая на дудочке белая крыса, бодро ведущая за собой в «пропасть заблуждения» узких специалистов-психологов.
Под сравнительной психологией понимается сравнительное изучение психических процессов у животных разных таксономических групп. В иностранной литературе сравнительно-психологическими обычно называют исследования способностей животных к обучению и рассудочной деятельности, проводящиеся в лабораторной обстановке. В нашей стране сравнительная психология, являющаяся составной частью учебного курса « Зоопсихология и сравнительная психология», обычно рассматривается в эволюционном аспекте с позиций концепции А.Н. Леонтьева об эволюции психики. Сравнительной психологии посвящен специальный раздел нашего учебника.
2.5. Сравнительная психология и зоопсихология в России
В России основоположниками научного изучения психической активности животных были К. Ф. Рулье и В. А. Вагнер. Основанное ими направление получило название зоопсихологии. Оно изучало проявления, закономерности и эволюцию психики животных. Особое внимание уделялось происхождению и развитию психики в онто– и филогенезе, а также выявлению возможных предпосылок и предыстории человеческого сознания. В 30–50–е гг. XX в. их труды получили дальнейшее развитие в работах Н.Н. Ладыгиной-Котс (1935; 1959), Н.Ю. Войтониса (1949), Г.З. Рогинского (1948) – специалистов по изучению психики человекообразных обезьян с точки зрения биологических предпосылок антропогенеза, возникновения и развития человеческого сознания. Объектом их исследований были манипуляционная активность и орудийная деятельность, сложные навыки и интеллект, стадное поведение обезьян – как предпосылка зарождения социальности и языка человека.
В ХХ в. в России проводилось множество исследований, посвященных поведению животных.
Среди них четко выделялись три основные направления:
– изучение поведения в природе;
– зоопсихологические исследования;
– изучение физиологических механизмов.
Зоологические исследования в начале века еще не называли этологическими, однако работы целого ряда российских ученых оказываются вполне созвучными работам классиков этологии. Так, например, в середине 30–х гг. Г.Л. Скребицкий и Т.И. Бибикова изучали поведение речных чаек на подмосковном озере Киево. В частности исследовалось отношение чаек к собственным яйцам. Ученые перекладывали яйца из одного гнезда в другое, заменяли их яйцами других видов, подкладывали в гнезда разнообразные макеты яиц, в большей или меньшей степени напоминавшие настоящие. Оказалось, что чайки охотно принимали за яйца практически любые гладкие предметы округлой формы. Анализируя результаты экспериментов, авторы пришли к выводу, что положительная реакция чайки на яйцо определяется лишь несколькими его элементарными признаками: округлостью, отсутствием выступов, углублений или насечек. Обсуждая полученные данные, Г.Л. Скребицкий и Т.И. Бибикова высказывали мысли, по своей сути, совершенно идентичные точке зрения этологов на роль ключевых раздражителей в поведении животных. Данная работа аналогична классическому исследованию Тинбергена, также проведенному на чайках, посвященному изучению пищевой реакции птенцов, в котором изучалось, как птенцы реагируют на форму головы и клюва взрослой птицы, цвет клюва и т.д. В опытах Тинбергена также использовались разнообразные макеты. Интересно отметить, что данные исследования были проведены совершенно независимо друг от друга, но выводы, сделанные учеными, весьма похожи.
Многочисленные и глубокие исследования поведения птиц в природе и лабораторных условиях были проведены отечественными учеными-орнитологами А.Н. Промптовым и Е.В. Лукиной. Большое внимание эти ученые уделяли пластичности инстинктивного поведения, роли врожденного и приобретенного в формировании поведения.
Необходимо отметить, что в большей или меньшей степени поведением животных занимались практически все зоологи. Среди них можно отметить таких выдающихся ученых, как А.Н. Формозов, П.А. Мантейфель, Е. Г. Спангенберг, И.И. Барабаш-Никифоров, Н.А. Зворыкин, Д.Н. Кашкаров и многие, многие другие.
Очень большое внимание поведению и его роли в эволюции уделял выдающийся ученый-эволюционист А.Н. Северцов, основоположник эволюционной морфологии.
Уже в начале ХХ в. в России вполне сложилась зоопсихологическая школа, успешно развивавшаяся и в первой его половине. Среди русских зоопсихологов необходимо, прежде всего, отметить упомянутого выше В.А. Вагнера, внесшего огромный вклад в мировую и российскую науку.
Большое значение имели работы российского ученого В.М. Боровского, посвященные мотивациям поведения. В своих трудах этот исследователь уделял много внимания проблемам, связанным с внутренними ритмами живых организмов.
Целая группа ученых вполне успешно занималась исследованием поведения обезьян. Среди них первое место занимают работы Н.Н. Ладыгиной-Котс (см. тему 1. пункт 3.2). Среди многочисленных исследований, проведенных ею, особое место занимает сравнительное изучение развития в онтогенезе поведения детеныша шимпанзе и ребенка, которые нашли свое отражение в книге «Дитя шимпанзе и дитя человека в их инстинктах, эмоциях, играх, привычках и выразительных движениях» (1935). Н.Н. Ладыгина-Котс в те годы возглавляла данное направление зоопсихологии в России. Под ее руководством проводились исследования поведения антропоидов в Московском зоопарке (см. Хрестомат. 2.1).
Следует отметить, что в первой половине ХХ в. ведущие зоопарки страны служили обширными лабораториями для проведения различных исследований, не приносящих вреда животным. Так, изучение психики приматов проводилось в Московском зоопарке группой исследователей во главе с Н.Н. Ладыгиной-Котс, в Ленинградском – под руководством Г.З. Рогинского, а в Киевском зоопарке подобные исследования возглавлял В.П. Протопопов. Множество зоопсихологических исследований было проведено Н.Ю. Войтонисом и его учениками в питомнике обезьян в Сухуми.
Существовала и зоопсихологическая лаборатория в знаменитом «Уголке имени Дурова». Основал ее сам знаменитый дрессировщик, интересовавшийся научными основами формирования поведения животных. В лаборатории проводили зоопсихологические эксперименты многие ведущие ученые, регулярно проводились научные семинары. Лаборатория продолжила свое существование и после смерти знаменитого дрессировщика.
Самые большие достижения в науке о поведении животных в России были получены в области изучения физиологии высшей нервной деятельности. Широкую известность получили труды И.М. Сеченова, Н.К. Бехтерева, И.П. Павлова. Вопреки искусственно насаждаемому мнению, И.П. Павлов был ученым исключительно широкого профиля. Его занимали многие проблемы, связанные с поведением животных. Это было и «учение о высшей нервной деятельности», и формирование поведения в онтогенезе, и сложные формы поведения антропоидов, и проблемы генетики поведения. Большим достижением И.П. Павлова было создание колоссальной научной школы, включавшей в себя многих крупнейших ученых последующих лет.
К сожалению, негативные процессы в науке, возникшие в силу особенностей внутриполитической обстановки в СССР, в большой степени затормозили развитие науки о поведении животных.
После смерти И.П. Павлова в 1936 г. павловская школа стала приобретать в СССР черты монополии. В 1950 г. в Москве была проведена научная сессия, посвященная проблемам физиологического учения академика И.П. Павлова, так называемая «Павловская сессия» АН СССР. Ее сценарий в большой степени повторял печально известную сессию ВАСХНИЛ 1948 г., на которой была полностью разгромлена советская генетика. На этой «Павловской сессии» была сделана попытка официально утвердить право на существование в физиологии лишь одного исследовательского направления: Учения Павлова. Последователи этой теории отвергали как «порочные» все реально существующие факты, которые не укладывались в рамки концепции. И.П. Павлов (к этому моменту умерший), фактически полностью повторил печальную роль Мичурина в физиологии. Отныне единственно допустимым методом исследования работы головного мозга и поведения в целом стал «метод условных рефлексов». Все остальные идеи И.П. Павлова были прочно забыты. Под сомнение были поставлены даже официально опубликованные материалы семинаров его лаборатории, так называемые «Павловские среды», как якобы не проверенные и не подписанные самим Иваном Петровичем. Ссылки на «Павловские среды» официально не признавались. Таким образом, группа ортодоксальных сторонников идей Павлова полностью монополизировала эту область науки, подвергнув жесткой критике практически все другие концепции и направления физиологии, причем эта критика базировалась не на научных, а на идеологических позициях. Так же, как и после сессии ВАСХНИЛ, многие ученые были уволены со своих должностей, а их лаборатории закрыты.
Практически каждое научное сообщение или публикация в обязательном порядке должны были упоминать о «единственно верном научном направлении материалистической науки» в области физиологии. Такая ситуация превращала учение Павлова об условных рефлексах из научного направления в набор догм, следовать которым надлежало не только в области высшей нервной деятельности, но и в общей физиологии, медицине и психологии.
Господство этого учения в отечественной биологии на долгие годы, вплоть до начала 70–х гг., отодвинуло на задний план практически любые другие подходы к изучению поведения. Таким образом, начиная с 50–х гг., изучение высших психических функций животных в нашей стране сделалось объектом преимущественно физиологических исследований.
Ожесточенной критике подверглись и «западные» научные течения, например: этология, зоопсихология, бихевиоризм. Подобно генетике и кибернетике, они превратились в «лженауки» и «продажных девок» буржуазной идеологии. Результаты исследований, полученные в области этих наук, в России не публиковались и поэтому практически не доходили до научной общественности. Контакты с западными учеными также были сокращены до минимума. Научные статьи и монографии, опубликованные в нашей стране, крайне редко становились известны за рубежом. В силу этих обстоятельств между отечественной и зарубежной науками о поведении животных возник своего рода терминологический барьер. Он привел к тому, что зачастую объяснение результатов какого-либо эксперимента, проведенного нашими физиологами, оказывалось совершенно непонятным для зарубежных зоопсихологов или этологов. Такое положение не могло не ударить и по учению Павлова. В результате долгой изоляции нашей науки, даже в настоящее время, такие важные и очень содержательные понятия, как типологические особенности высшей нервной деятельности, свойства основных нервных процессов (возбуждения и торможения) – подвижность и уравновешенность, понятие об анализаторах и т.п. – остаются почти не известными мировой науке.
Однако, несмотря на жесткий пресс цензуры, некоторые опальные ученые в России все же продолжали свои исследования, практически нелегально.
Так, например, Н.Н. Ладыгина-Котс продолжала заниматься изучением поведения обезьян у себя дома, в квартире на территории Дарвинского музея, основателем и директором которого был ее муж Александр Федорович Котс. Л.А. Фирсов исследовал «условно-рефлекторную деятельность» антропоидов; Л.В. Крушинский, помимо своей любимой работы, занялся проблемами патологии поведения и вполне преуспел на этом поприще.
Положение в физиологии изменилось лишь после отставки Н.С. Хрущева, бывшего покровителем Т.Д. Лысенко, распространявшего свое влияние на все биологические дисциплины. Начиная с середины 60–х гг., в нашей стране стали активно переводить на русский язык и публиковать разнообразные книги, посвященные поведению животных, которые стали пользоваться огромным читательским спросом. Увеличилось и количество исследований, касающихся поведения животных. Кроме вышедших из подполья оставшихся в живых ученых старшего поколения, проблемами, связанными с поведением, стало заниматься множество исследователей самых разных биологических специальностей.
Словарь терминов
Бихевиоризм
Гештальтпсихология
Импринтинг
Когнитивные карты
Необихевиоризм
Этология
Вопросы для самопроверки
Какие науки изучают поведение животных и в чем заключается различие их методологических подходов?
История становления науки о поведении животных.
Что такое бихевиоризм и необихевиоризм?
Что такое Гештальтпсихология?
Что такое метод проблемных клеток?
Что такое когнитивная карта?
Что такое «инсайт»?
Что является предметом изучения сравнительной психологии?
Список литературы
Дьюсбери Д. Поведение животных: Сравнительные аспекты. М., 1981.
Ладыгина-Котс Н.Н. Дитя шимпанзе и дитя человека в их инстинктах, эмоциях, играх, привычках и выразительных движениях. М., 1935.
Ладыгина-Котс Н.Н. Развитие психики в процессе эволюции организмов. М., 1958.
Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1972.
Лоренц К. Кольцо царя Соломона // Человек находит друга. М., 1995.
Лоренц К. Человек находит друга. М., 1995.
Мак-Фарленд Д. Поведение животных: Психобиология, этология и эволюция. М., 1988.
Меннинг О. Поведение животных: Вводный курс. М., 1982.
Прайор К. Не рычите на собаку! М., 1995.
Тинберген Н. Поведение животных. М., 1969; 1978.
Тинберген Н. Социальное поведение животных. М., 1993.
Тих Н.А. Предыстория общества. Л., 1970.
Шовен Р. Поведение животных. М., 1972.
Хайнд Р. Поведение животных: Синтез этологии и сравнительной психологии. М., 1975.
Хрестоматия по зоологии и сравнительной психологии: Учебное пособие для студентов факультетов психологии высших учебных заведений по специальностям 52100 и 020400 «Психология». М., 1997.
Анохин П.К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М., 1968.
Бериташвили И.С. Индивидуально приобретенная деятельность центральной нервной системы. Тифлис, 1932.
Бериташвили И.С. Память позвоночных животных, ее характеристика и происхождение. М., 1974.
Бехтерев В.M. Общие основы рефлексологии человека. Л., 1926.
Вагнер В. Биологические основания сравнительной психологии. Спб.;М., 1913.
Дарвин Ч. О выражении ощущений у человека и животных // Собр. соч. М., 1953.
Дембовский Я. Психология животных. М., 1959.
Дарвин Ч. Происхождение видов путем естественного отбора. М.; Л., 1937.
Дембовский Я. Психология обезьян. М., 1963.
Зорина З.А. Элементарное мышление животных и птиц // Хрестоматия по зоопсихологии и сравнительной психологии. М., 1998. С. 160–172.
Келер В. Исследование интеллекта человекоподобных обезьян. М., 1925.
Котляр Б.И., Шульговский В.В. Физиология центральной нервной системы. М., 1979.
Крушинский Л.В. Биологические основы рассудочной деятельности. 2–е изд. М., 1986.
Крушинский Л.В. Избр. труды. Т. 1. М., 1991.
Ладыгина-Котс Н.Н. Конструктивная и орудийная деятельность высших обезьян. М., 1959.
Павлов И.П. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности животных. М., 1973.
Павлов И.П. Лекции о работе больших полушарий головного мозга // Полн. собр. соч. Т. IV. М.; Л., 1952.
Павлов И.П. Павловские среды. М.; Л., 1949. С. 262–263.
Рогинский Г.З. Навыки и зачатки интеллектуальных действий у антропоидов (шимпанзе). Л., 1948.
Северцов А.Н. Введение в теорию эволюции // Изд-во МГУ. М., 1981.
Тинберген Н. Поведение животных. М., 1978.
Толмен Э. Когнитивные карты у крыс и человека // Хрестоматия по зоопсихологии и сравнительной психологии. М., 1997. С. 172–184.
Уотсон Д.Б. Психология как наука о поведении. Одесса, 1925.
Фабри К.Э. Основы зоопсихологии. М., 1993.
Фирсов Л.А. Память у антропоидов: Физиологический анализ. Л., 1972.
Фирсов Л.А. Поведение антропоидов в природных условиях. Л., 1977.
Фирсов Л.А. Высшая нервная деятельность человекообразных обезьян и проблема антропогенеза // Физиология поведения: нейробиологические закономерности: Руководство по физиологии. Л., 1987. С. 639–711.
Фирсов Л.А. По следам Маугли // Язык в океане языков. Новосибирск, 1993. С. 44–59.
Ярошевский М.Г. История психологии от античности до середины XX века. М., 1997.
Темы курсовых работ и рефератов
Основные положения этологии и ее связь с другими науками о поведении.
Физиология высшей нервной деятельности и ее роль в изучении поведения.
Развитие зоопсихологических исследований в России.
Л.В. Крушинский и его вклад в развитие науки о поведении.
Основные направления изучения поведения животных в природе.
п. 3.1., п. 3.2., п. 3.3., п. 3.4., п. 3.5., п. 3.6.
Непосредственное экспериментальное исследование зачатков мышления животных началось в начале XX в. с опытов В. Кёлера на человекообразных обезьянах. Методики, предложенные этим ученым, в дальнейшем использовались многими другими исследователями и продолжают применяться в наше время. В опытах В. Кёлера создавались проблемные ситуации, являвшиеся новыми для животных и требовавшие для своего решения создания мысленных представлений о структуре задачи. Успешное решение этих задач антропоидами весьма убедительно доказало наличие у них интеллектуальных способностей. В процессе решения этих задач шимпанзе могли использовать как мысленные образы структуры задачи, так и предыдущий опыт. Фактически эти эксперименты служили не столько исследованию рассудочной деятельности обезьян, сколько оценке их сложных когнитивных процессов. Однако данные методики оказались слишком сложными для всех животных более низкого уровня организации и поэтому исключали возможность сравнительного исследования рассудочной деятельности.
Для сравнительной оценки рассудочной деятельности животных, стоящих на эволюционной лестнице ниже антропоидов, требовались более простые тесты, которые можно было бы предлагать представителям разных таксономических групп. Основное требование, предъявляемое к этим тестам, заключается в возможности получения результатов, пригодных для количественной оценки и статистической обработки, дающих основания для объективной сравнительной характеристики представителей разных видов животных. Фактически одновременно с В. Кёлером попытки поисков зачатков мышления у позвоночных ряда видов предпринимались и другими учеными. Основными методами, которые использовали исследователи, был метод обходных путей, преодоление различных преград, а также обучение в лабиринтах. Однако эти методы оказались недостаточно объективными для сравнения между собой поведения представителей разных таксономических групп. Задачи, успешно решаемые человекообразными обезьянами, оказываются слишком сложными для других млекопитающих, а наиболее сложные тесты, решаемые хищниками, не составляют никакой проблемы для обезьян. Поэтому применение одних и тех же тестов для антропоидов и животных, не относящихся к приматам, оказывается бессмысленным.
В изучении проблем, связанных с разумом животных, в итоге существуют два основных направления:
- 1) изучение когнитивных процессов у человекообразных обезьян, позволяющее ответить на вопрос, каких высот может достигать элементарное мышление животных и насколько оно сходно с мышлением человека;
- 2) сравнительное изучение рассудочной деятельности у представителей разных таксономических групп животных. Основная задача этих исследований заключается в создании целостной картины элементов мышления у современных животных, и их прогресса в процессе эволюции.
Несмотря на очевидность факта наличия у животных рассудочной деятельности, ее объективное обучение оказывается весьма сложным. Проблему составляет выбор методик, позволяющих исследователям оценивать именно разумные действия животного, а не их поведение, обусловленное влиянием предшествующего опыта. Таким образом, предъявляемые животному задачи должны каждый раз оказываться для него новыми. Задачи, применяемые для оценки рассудочной деятельности животных, должны основываться на реальных сенсорных возможностях животных. Кроме того, эти тесты должны быть достаточно адекватны для данной таксономической группы животных.
В 1950–1960-е гг. независимо друг от друга Г. Харлоу в США и Л. В. Крушинским в России были разработаны методологические подходы, позволявшие вести сравнительное изучение рассудочной деятельности. Г. Харлоу предложил метод сравнительной оценки высших когнитивных функций животных, получивший название "установка на обучение". С помощью этого теста можно было почти в стандартных условиях исследовать самых разных животных и количественно оценить динамику их обучения. Однако данный метод позволял охарактеризовать в основном одну сторону рассудочной деятельности животных – способность к обобщению. Эксперименты, посвященные исследованию этой способности, мы рассматриваем в параграфе 7.3 "Когнитивная деятельность". Л. В. Крушипский разработал ряд универсальных методик, позволяющих тестировать представителей разных таксономических групп животных по их способности к решению экстренно возникших задач, т.е. оценивать именно рассудочную деятельность.
В настоящее время для изучения рассудочной деятельности разработан целый ряд тестов, которые могут использоваться для животных разных видов и позволяют проводить количественный анализ результатов экспериментов. В некоторых случаях, главным образом для приматов, возможно использование ряда тестов, применяющихся в психологии человека. Итак, назовем основные направления исследований рассудочной деятельности животных:
- изучение способности животных к экстренному решению незнакомых задач в новой ситуации;
- изучение способности к обобщению и абстрагированию в виде формирования понятий и оперирования символами (например, способность животных к счету или обучению языкам-посредникам). В основе всех экспериментов, направленных на изучение этих особенностей, лежит дифференцировочное обучение, основанное на мысленных представлениях.
Необходимо иметь в виду, что при изучении сложных форм поведения, и особенно рассудочной деятельности, экспериментаторы порой бывают излишне пристрастны к своим подопытным и склонны принимать желаемое за действительное. Поэтому все правильные решения задач необходимо тщательно оценивать с точки того, насколько данное поведение действительно соответствует рассудочной деятельности, а не является результатом использования более простого механизма: ассоциативного обучения или прямой подсказки экспериментатора. В процессе анализа поведения животных при решении логических задач необходимо строго придерживаться принципа Ллойда Моргана: "То или иное действие ни в коем случае нельзя интерпретировать как результат проявления какой-либо высшей психической функции, если его можно объяснить на основе наличия у животного способности, занимающей более низкую ступень на психологической шкале".
В данном учебнике мы рассматриваем лишь некоторые наиболее известные методы исследования интеллекта животных, более подробную информацию об этом читатели могут получить в упоминавшейся книге З. И. Зориной и И. И. Полетаевой "Элементарное мышление животных".
Метод употребления орудий
Анализ неподкрепляемого манипулирования
9. Некоторые особенности современных
«история и теории зоопсихологии»
Подобный материал:
- Методические рекомендации по организации самостоятельной работы , 458.16kb.
- Методические рекомендации для организации самостоятельной работы студентов учебной , 419.88kb.
- Методические рекомендации для самостоятельной работы студентов по дисциплине «Социальная , 367.42kb.
- Методические рекомендации к выполнению самостоятельной работы для студентов, обучающихся , 597.82kb.
- Задачи повышенной сложности по дисциплине «начертательная геометрия» Методические рекомендации , 151.04kb.
- Методические рекомендации для самостоятельной работы студентов заочной формы обучения , 294.83kb.
- Методические указания для студентов рекомендации по организации самостоятельной работы , 49.13kb.
- Методические рекомендации для самостоятельной работы по курсу «Финансовый учет , 688.99kb.
- Методические рекомендации для студентов 5 лечебного и 6 педиатрического факультетов , 367.46kb.
- Методические рекомендации минск 2002 удк 613. 262 (075. , 431.6kb.
зоопсихологических исследований
Методы зоопсихологии - способы изучения поведения животных, включающие эксперимент и наблюдение . Наблюдения за естественным поведением животных в местах их обитания дополняются изучением их отношения к различным, отчасти специально подбираемым экспериментатором предметам, которые иногда предъявляются подопытному животному и в искусственно создаваемых ситуациях; анализируются формы манипулирования этими предметами.
Материалистическая зоопсихология исходит в своем научном поиске из того, что основой и источником психического отражения является у животных их поведение
(по А.Н. Леонтьеву, поведение есть источник знаний о психике), «животная практика».
Пример 1. Двигаясь вдоль преграды, крыса уподобляется в своих движениях объективной метрике среды. Через это и происходит отражение среды. Новое, незнакомое место (квадратное поле) имеет отрицательное значение. Животное «застывает» (фризинг). По степени его деятельности (уринация, дефекация) определяется его эмоциональность. По тому, как меняется поведение крысы в открытом поле, делают выводы о том, как она отражает среду. Крыса двигается медленно, ползком, ощупывая вибриссами стены. Одного обхода бывает достаточно, чтобы отразить поле. Если в определенном месте (А) напугать животное, делающее первый круг, крыса вернется к началу круга. Если она уже знакома с местностью, то побежит вперед вдоль стены (или, сократив путь, через середину). Можно сделать вывод о том, что именно отразило животное.
Пример 2. В центр уже изученного крысой пола помещаются новые предметы. Животное ощупывает их вибриссами: касаясь поверхности, крыса определяет ее характер. Мягкие предметы она хватает зубами, твердые покусывает. Затем поворачивает предмет, грызет. По характеру действий можно определить, как она отражает предмет. Если это проволока, которая, упав, издает звук, крыса снова совершает действие, вызвавшее звук. Научившись перекатывать голыш, крыса показывает, что отразила его способность перекатываться.
Важное место в зоопсихологии занимает исследование манипулятивной активности животных - воздействия на окружающую среду с помощью конечностей. Через свои действия животные отражают свойства изучаемых ими объектов.
Пример 3 (наблюдения Надежды Николаевны Ладыгиной-Котс). Примат строит гнездо, ему подкладывают различные материалы. Животное использует их в адекватно их свойствам. Шимпанзе несет сосновые ветки аккуратно, чтобы не испачкаться. Фанеру обезьяна несет на спине, распластав руки. Опилки собирает во втянутый живот. Когда из множества объектов надо выбрать нечто, чем можно вытереть глаза, шимпанзе всегда выбирает тончайшие бумажные салфетки, чтобы почесать спину, использует шишки.
Качественное различие между «животной практикой» и практикой человека заключается в том, что животные не поднимаются выше уровня общей приспособительной предметной деятельности, в то время как у человека решающее значение имеет недоступная животным высшая, продуктивная форма предметной деятельности - труд. Вместе с тем психологический анализ конкретных форм двигательной активности животных, структуры их действий, актов их поведения, направленных на отдельные компоненты среды, дает четкое представление о тех или иных психических качествах или процессах. Анализируя поведение животных, можно сделать вывод о том, какие характеристики окружающей среды они отражают, в зависимости от типа поведения.
Принципиальные особенности зоопсихологических исследований
1. Конкретно психологический анализ поведения животного осуществляется зоопсихологом путем детального изучения движений подопытного животного в ходе решения определенных задач.
Эти задачи ставятся так, чтобы по движениям животного можно было с наибольшей точностью судить об изучаемом психическом качестве. Одновременно должны учитываться физиологическое состояние животного, внешние условия, при которых проводится опыт, и вообще все существенные факторы, способные оказать влияние на результат эксперимента.
2. Важную роль играют в зоопсихологических исследованиях и наблюдения за поведением животного в естественных условиях.
Здесь важно проследить изменения, наступающие в поведении животного при тех или иных изменениях в окружающей среде. Это позволяет судить как о внешних причинах психической деятельности, так и о приспособительных функциях последней. Как в лабораторных, так и в полевых условиях высокоразвитая наблюдательность исследователя является важнейшим залогом успеха его работы.
3. Изучение структуры поведения животного предполагает в первую очередь качественную оценку его активности, но немалое значение при этом имеют и точные количественные оценки.
Это относится к характеристике как поведения животного, так и внешних условий (параметров среды). По словам Н.Н. Ладыгиной-Котс, зоопсихолог должен изучать не столько то, что делает животное, сколько то, как оно это делает.
Образцом умелого сочетания наблюдения и эксперимента, количественного и качественного анализа поведения животных может служить научное творчество выдающегося советского зоопсихолога Н.Н. Ладыгиной-Котс. Так, например, еще в 1917-1919 гг. она изучала моторные навыки макака с помощью метода «проблемной клетки», т.е. экспериментальной установки, снабженной запираюшими механизмами, которые животное должно было отомкнуть. Исследователей, которые до нее пользовались этим методом, по существу, интересовали лишь скорость решения задачи и «потолок» возможностей животного при последовательном усложнении экспериментальной ситуации. Ладыгина-Котс же воспользовалась «проблемной клеткой» с принципиально иной целью - с целью познания психики обезьяны, изучения ее двигательных и познавательных способностей. И поэтому в ходе эксперимента она следила не только за движением стрелки секундомера, но, прежде всего, за движениями рук подопытного животного, отдавая себе отчет в том, что именно эти движения непосредственно связаны с «душевной жизнью» обезьяны.
Уже в те годы, будучи еще молодым ученым, Ладыгина-Котс искала проявления психического в особенностях двигательной активности животного, в конкретных формах воздействия на окружающие его предметы. И в последующих своих работах она убедительно показывала, что зоопсихолог должен изучать не столько то, что делает животное, сколько то, как оно это делает. Поэтому Ладыгина-Котс предостерегала об опасности ущемления двигательной активности исследуемого животного, ограничения его инициативы и искусственного навязывания определенных движений, так как это неизбежно приводит к искаженным или даже неверным выводам, а одновременно и к утрате ценнейших сведений о психических качествах животного. В связи с этим Ладыгина-Котс всегда относилась с должной осторожностью к результатам изучения психической деятельности животных в одних лишь условиях лабораторного эксперимента, четко видела границы возможностей его применения и дополняла собственные экспериментальные данные результатами наблюдений над свободным, не навязываемым животному поведением.
4. Важным моментом зоопсихологического исследования является также учет биологической адекватности условий проведения опыта и применяемой методики.
Если опыт проводится без учета специфических особенностей биологии изучаемого вида и естественного поведения данного животного в экспериментально имитируемой жизненной ситуации, то результат исследования будет искаженным и легко может оказаться артефактом, что показывает следующий пример.
Почти в одно и то же время, в 1913-1914 гг., два выдающихся исследователя поведения животных К. Гесс и К. Фриш изучали способность пчел к различению цветов. Гесс выпускал пчел в темном помещении, где они могли лететь к двум источникам света - разного цвета и различной светлоты. Применив различные сочетания, ученый установил, что пчелы всегда летят к более светлому источнику независимо от длины волны. Отсюда он заключил, что пчелы не различают цвета.
Фриш же, по другому построив эксперимент, пришел к прямо противоположному выводу. В его опытах пчелам предлагалось на свету выбирать цветные (например, желтые) куски бумаги среди белых, черных и серых различных оттенков, чем уравнивалась интенсивность окраски подкрепляемых цветных и неподкрепляемых ахроматических бумаг. Пчелы безошибочно находили подкрепляемые сиропом желтые (или других цветов) квадратики из бумаги независимо от светлоты и насыщенности их окраски, оставляя без внимания ахроматические листы. Тем самым способность пчел к цветоощущению была доказана.
Ошибка Гесса заключалась в том, что он ставил опыты в биологически неадекватных для пчел условиях - в темноте. В этих условиях не могут проявиться те формы поведения, в которых цветоощущение играет какую-то роль, например при розыске кормовых объектов. Попав днем в темное помещение, пчела будет только искать выход из него. При этом она, естественно, устремится к более светлому отверстию независимо от цвета поступающих через него световых лучей. Таким образом, результаты, полученные Гессом, не могут свидетельствовать о наличии или отсутствии у пчел цветоощущения и поэтому не могут быть использованы для решения поставленного вопроса.
Здесь наглядно обнаруживается тот факт, что реакции животных на одни и те же внешние стимулы могут быть весьма различными в разных жизненных ситуациях и функциональных сферах. В данном примере пчелы в одной ситуации реагируют на цвета, в другой нет. Более того, в одном случае (в сфере пищевого поведения) пчелы реагируют только на цвет, в другом же (в сфере защитного поведения) - только на интенсивность освещения, совершенно игнорируя цветовой компонент.
Все сказанное свидетельствует об исключительной сложности экспериментального зоопсихологического исследования и важности создания биологически адекватных условий проведения опытов. Конкретные методы зоопсихологических экспериментальных исследований отличаются большим разнообразием, хотя все они, как уже говорилось, традиционно сводятся к постановке перед животным определенных задач. Рассмотрим основные методы зоопсихологии, традиционно используемые для изучения поведения животных в рамках постановки перед ними тех или иных задач.
8. Характеристика традиционных методов зоопсихологии,
сводимых к постановке задач перед животными
При помощи данных методов изучается поведение животных с целью детального анализа движения животных в самых простых ситуациях, организованных исследователем и на основе этого анализа изучение сенсорных и эффекторных способностей, ориентировочно-исследовательского поведения, эмоций, памяти животных, их способности к научению (для зоопсихологии важны приобретенные особенности), обобщению и переносу индивидуального опыта, к интеллектуальным действиям и др. Для подобного рода исследований обычно используются выведенные в лаборатории животные. Зоопсихология рассматривает процесс взаимодействия животного с окружающей средой в несложно контролируемых условиях. Зная прошлый опыт животного и ставя его в новую ситуацию, зоопсихолог изучает особенности отражения животным окружающей среды.
Метод лабиринта
(нахождение пути к непосредственно не воспринимаемому
целевому объекту - корму, убежищу и т. п.)
Изобрёл СМОЛЛ (Small) Албион Вудбери (1854-1926), американский социолог, представитель социального дарвинизма. Основатель «Американского социологического журнала» (1895), руководитель первого в мире социологического факультета (с 1892) Чикагского университета. Подопытному животному ставится задача нахождения пути к определенной, непосредственно не воспринимаемой им «цели», которой является чаще всего пищевая приманка, но может быть и убежище («дом») или другие благоприятные условия. При отклонении от правильного пути в отдельных случаях может применяться наказание животного. В простейшем виде лабиринт имеет вид Т-образного коридора или трубки. В этом случае при повороте в одну сторону животное получает награду, при повороте в другую его оставляют без награды или даже наказывают. Более сложные лабиринты слагаются из разных комбинаций Т-образных (или им подобных) элементов и тупиков, заход в которые расценивается как ошибки животного. Результаты прохождения животным лабиринта определяются, как правило, по скорости достижения «цели» и по количеству допущенных ошибок.
Метод «лабиринта» позволяет изучать как вопросы, связанные непосредственно со способностью животных к научению (к выработке двигательных навыков), так и вопросы пространственной ориентации, в частности роль кожно-мышечной и других форм чувствительности, памяти, способности к переносу двигательных навыков в новые условия, к формированию чувственных обобщений и др.
МЕТОД ОБХОДНОГО ПУТИ
(нахождение пути к воспринимаемому целевому объекту
в обход одной или нескольких преград)
В этом случае животному приходится для достижения «цели» обойти одну или несколько преград. В отличие от метода «лабиринта» животное в данном случае непосредственно воспринимает объект (приманку), на который направлены его действия уже в начале опыта. Учитываются и оцениваются скорость и траектория передвижения при поиске обходного пути вокруг преграды.
С помощью данного метода изучается большинство перечисленных выше вопросов.
В несколько измененном виде Л.В.Крушинский использовал метод «обходного пути» для изучения способности разных животных к экстраполяции .
МЕТОД ОДНОВРЕМЕННОГО ИЛИ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОГО ВЫБОРА,
или Дифференцировочная дрессировка
(выбор объектов - сигналов, рисунков и т. п., - различающихся по одному
или нескольким, иногда определенным образом меняющимся признакам)
Метод направлен на выявление способности подопытного животного к различению одновременно или последовательно предъявляемых объектов и их признаков . Выбор животным одного из попарно (или в большем числе) предъявляемых объектов вознаграждается (положительная дрессировка), в других случаях одновременно с подкреплением правильного выбора наказывается неправильный (положительно-отрицательная дрессировка). Последовательно уменьшая различия между признаками объектов (например, их размеры), можно выявить пределы различения (дифференцировки).
При помощи данного метода можно получить сведения, характеризующие, например, особенности зрения у изучаемого вида животных (его остроту, цветоощущение, восприятие величин и форм и т.п.). Этим же методом изучаются процессы формирования навыков (в частности, на различные сочетания раздражителей), память животных (путем проверки сохранения результатов дрессировки спустя определенный промежуток времени), способность к обобщению . В последнем случае, как правило, постепенно увеличивают несходство последовательно предъявляемых объектов (фигур), выявляя способность животного ориентироваться по отдельным общим признакам этих объектов.
метод выбора на образец
(выбор среди объектов, при этом предъявляется образец)
Является вариантом дифференцировочной дрессировки, применимым лишь к высшим животным. Животному предлагается произвести выбор среди ряда объектов, руководствуясь образцом, который показывается ему непосредственно экспериментатором или в специальном аппарате. Правильный выбор подкрепляется.
Метод применяется преимущественно для изучения сенсорной сферы животных .
МЕТОД ОТКРЫТОГО ПОЛЯ
(предоставление животному возможности свободного выбора пути и местонахождения в пространстве, огороженном стенками и по мере надобности усложняемом структурными компонентами - предметами, убежищами и т. п.);
Метод проблемной клетки (ящика)
(нахождение возможности выхода из клетки или проникновения в нее путем открывания более или менее сложных запирающих приспособлений)
Перед животным ставится задача или открыть для себя выход из клетки, приводя в действие различные приспособления (рычаги, педали, затворы и т.п.), или же, наоборот, проникнуть в клетку, где находится подкорм, отмыкая запирающие устройства. Иногда применяются и небольшие ящики или шкатулки с затворами, отмыкание которых дает подопытному животному доступ к корму. При более сложной постановке эксперимента все механизмы и устройства действуют лишь в строго определенной последовательности, которая должна усваиваться и запоминаться животным.
Этим методом исследуются сложные формы научения и моторные элементы интеллектуального поведения животных. Особенно удобно применять этот метод, естественно, для изучения животных с развитыми хватательными конечностями - крыс, енотов, обезьян и др. Это относится и к постановке экспериментов, в которых животным приходится пользоваться орудиями для достижения прикорма. Эти эксперименты также служат преимущественно для выявления высших психических способностей животных .
Элементы орудийных действий отчетливо выступают уже в опытах с применением привязанной к веревке приманки; животное может овладеть кормовым объектом, лишь притянув его за веревку к себе. Усложняя ситуацию различными сочетаниями веревок и варьируя их взаимное расположение, можно получить ценные данные не только об эффекторных, но и о сенсорных (зрительных и осязательных) компонентах интеллекта животных . И в этом случае можно говорить о методе употребления орудий.
МЕТОД УПОТРЕБЛЕНИЯ ОРУДИЙ
(решение задач с помощью посторонних предметов, которые должны включаться в экспериментальную ситуацию между животным и целевым объектом)
Чаще всего в экспериментах применяются палки простые или составные, с помощью которых животные (обычно обезьяны) могут придвинуть к себе или сбить кормовой объект. Широко применяются в опытах с обезьянами (особенно человекообразными) ящики и другие предметы, из которых они должны соорудить «пирамиды» для доставания высоко подвешенного плода. И в этом случае наибольшее значение имеет анализ структуры предметной деятельности животного в ходе решения задачи.
АНАЛИЗ НЕПОДКРЕПЛЯЕМОГО МАНИПУЛИРОВАНИЯ
РАЗЛИЧНЫМИ ПРЕДМЕТАМИ
Наряду с такими более или менее сложными экспериментами большую роль играет в зоопсихологических исследованиях анализ обычного, неподкрепляемого манипулирования различными предметами. Такие исследования позволяют судить об эффекторных способностях животных, их ориентировочно-исследовательской деятельности, игровом поведении, способностях к анализу и синтезу и др., а также проливают свет на предысторию трудовой деятельности человека.
9. НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННЫХ
МЕТОДОВ ЗООПСИХОЛОГИИ
Современные методы зоопсихологии направлены, прежде всего, на то, чтобы решить определенную часть проблем зоопсихологии гуманными, щадящими методами, сохраняя животное, его здоровье.
Используются методы, связанные с не включенным наблюдением за животными. В этой связи во всех зоопсихологических исследованиях широко применяется фото- и видеосъемка, звукозапись и другие современные технические средства фиксации поведения животных.
Конечно, технические средства не могут заменить зоркий глаз исследователя и живой человеческий ум, от которых в первую очередь зависит успех в работе с животными.
В целом, современные методы зоопсихологии с использованием традиционных, позволяют комплексно анализировать поведение животного, вскрывая его первопричины.
Лекция и дополнительные методические материалы
Будут необходимы при изучении курса зоопсихологии, т.к. позволят студентам выбрать метод исследования для оценки особенностей психики животных. Полученные знания могут использоваться в курсе возрастной и практической психологии.
Основные понятия: лабиринт, метод дифференцировочной дрессировки, проблемная клетка, метод «обходного пути», метод «ширмы».
Вопросы для подготовки к занятию:
1. Методы зоопсихологических исследований и исследований в сравнительной психологии (наблюдение, эксперимент).
2. Экспериментальные методы исследования в зоопсихологии: метод «лабиринта»; метод «обходного пути»; метод дифференцировочной дрессировки ; метод «выбора по образцу»; метод «проблемной клетки»; метод орудийных действий; метод исследования генетики поведения.
3. Модели, изученные классической этологией: комплексы фиксированных действий (КФД); сверхстимул (суперстимул).
4. Методы зоо– и сравнительной психологии по В.А. Вагнеру: субъективный метод; биологический метод; филогенетический; онтогенетический; биогенетический.
Вопросы для самоконтроля:
– проблемы, которыми занимается зоопсихология,
– значение зоопсихологии для психологических наук, для медицины и
народного хозяйства,
– этология и зоопсихология, модели изученные классической этологией,
– метод наблюдения в зоопсихологии.
– метод «лабиринта» его возможности, теория проведения и оценки,
– метод «обходного пути»,
– метод «дифференцировочной дрессировки, возможности метода,
выработка дифференцировки, виды дифференцировочной дрессировки,
– метод «проблемной клетки», его возможности, особенности проведения
исследования методом «проблемной клетки».
– метод «ширмы»,
– метод орудийных действий.
– методы исследования генетики поведения.
Рефераты:
1. Метод дифференцировочной дрессировки «выбор по образцу».
ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
В своем труде «Биопсихология и смежные науки» (Петроград, 1923). В.А. Вагнер выделил следующие методы зоо– и сравнительной психологии: субъективный, биологический, филогенетический, онтогенетический, биогенетический.
Субъективный метод по В.А. Вагнеру в зоопсихологии и сравнительной психологии состоит в измерении психики животных масштабом психики человека.
Основная формула субъективного метода была дана Вундтом: она гласит, что единственное правило, на основании которого мы и можем судить о действиях животных, состоит в том, чтобы мерить их психику масштабом нашей собственной психики. В. Вагнер считал эту формулу, безусловно, ошибочной и понимал задачу как раз наоборот: «Мы никогда не должны судить о действиях животных, меряя их только масштабом собственной психики, если хотим получить научные заключения, а не собрание очерков и сообщений, которые, быть может, несколько резко, осторожные натуралисты называют «анекдотической зоологией».
Биологический метод по В.А. Вагнеру в зоопсихологии и сравнительной психологии состоит в изучении психики группы живых организмов на основе сравнения их поведения с поведением тех живых существ, которые предшествуют в эволюции данной группе и которые следуют за ней. Метод этот исходит из совершенно противоположной субъективному методу точки отправления (не от человека, а к человеку) и держится других приемов сравнения.
Ученый, желающий придерживаться в своих исследованиях этого метода, должен помнить, что животные организмы, в смысле их психологии, не являются существами изолированными; они связаны между собой многочисленными нитями. Поэтому для понимания психики одного из них, или одной группы, необходимо сравнение ее представителей не с конечной формой животных существ – не с человеком, а с формами, непосредственно предшествующими данной группе и за ней следующими. Другими словами, необходимо и в области сравнительной психологии делать то же, что делает для решения одной части своих задач сравнительная анатомия, подвергая сравнению структуру органов родственных форм между собой и идя от простого к сложному. Этот прием изучения вопросов сравнительной психологии еще не исчерпывает собой, однако, объективного биологического метода науки; недостаточно сравнения явлений психики одних животных с другими в их конечном развитии , необходимо еще друг с другом, начиная с первых моментов ее проявления и до последних ее моментов.
Отсюда по В.А. Вагнеру два пути сравнительного изучения предмета объективным методом:
1) сравнения делаются по материалу, в основе которого лежат факты из жизни вида; в этом случае руководящей нитью исследования будут данные учения о генеалогическом родстве организмов, с которым связана и эволюция психики в царстве животных (изучение сравнительной психологии таким приемом биологического метода можно назвать филогенетическим);
2) сравнения делаются по материалу, в основе которого лежат факты из жизни особи, с момента, когда она начинает психически реагировать на воздействия среды, до ее смерти (такой прием биологического метода в изучении сравнительной психологии можно назвать онтогенетическим: эволюция психики индивида составляет его ближайшую задачу).
Филогенетический метод по В.А. Вагнеру в зоопсихологии и сравнительной психологии состоит в изучении истории развития психики живых существ и выявлении ее качественных отличий у различных представителей животного мира. Метод этот, как известно, в сравнительной психологии является в такой же степени могущественным и важным, как и в вопросах эволюции животных форм вообще. И там и тут материал исследования существенно один и тот же: если не все, то многое из того, что нарождалось, что изменялось, как изменялось, что и как атрофировалось и что заменялось новым, – представлено в той или другой группе животного царства сегодня, как тысячи лет назад. Подобно тому, как законы развития и природу языка европейцев мы можем познать, располагая для этого живым языком людей земного шара, так законы сравнительной психологии мы можем познать путем изучения ее живых элементов у современных нам представителей животной жизни. Для этого необходима такая масса фактического материала, что до настоящего времени филогенетический метод в сравнительной психологии является скорее теоретически желательным, чем практически осуществленным.
Такая масса материала необходима потому, что изучение предмета этим методом требует следующих ступеней сравнения. Первая ступень – самая важная и безусловно необходимая, без которой никакие научные выводы невозможны, – это сравнительное изучение явления в пределах самого вида, у которого оно исследуется; чем больше сделано в этом отношении для понимания и выяснения явления, тем вернее и научнее можно считать устанавливаемые по его поводу заключения. Вторая ступень – изучение явления путем сравнения его в пределах родов одного семейства. Эта ступень в изучении явлений также очень важна для установления правильных заключений. Третья ступень – изучение явления путем сопоставления семейств, отрядов и классов. Наконец, последняя, четвертая ступень – подобное же изучение типов животного царства.
Это допустимо лишь по отношению к организмам, подлежащим сравнению с человеком на основании данных иного порядка, определяемых методом сравнительной анатомии. Как только этот последний указатель свидетельствует нам о глубоком различии сравниваемых организмов, так аналогии на почве психических явлений тем самым утрачивают всякое значение и не должны иметь места.
Собрав необходимое количество материала и получив возможность расположить его в один или несколько генетических рядов, есть возможность ответить на вопрос о том, с какого конца этого ряда следует начинать. Например, ученый указывает ряд форм: а, Ь, с, d, e, и, доказав их генетическую связь между собой, делает заключение о том, что развитие их шло от а к е. Однако конечное резюме автора о том, что развитие шло от а к с, признать доказанным нельзя. Ряд есть, но где его начало и конец – это вопрос спорный и требует для своего решения хорошо обоснованных данных, которых для этого может быть недостаточно.
Таковы главнейшие затруднения, которые ожидают исследователя при решении вопроса сравнительной психологии на основании данных филогенетических инстинктов.
Но ни ошибки, ни затруднения не могут, разумеется, отнять у генетического метода исследования того огромного значения, которое он может и должен иметь в решении самых сложных вопросов нашей науки, и не могут умалить важности заключений, которые уже удалось в ней установить.
Онтогенетический метод по В.А. Вагнеру в зоопсихологии и сравнительной психологии состоит в изучении изменений психики у конкретного представителя живых существ в процессе его жизни . Метод онтогенеза, как и метод филогенетический, дает неоценимый материал для выяснения многих вопросов зоопсихологии. Под онтогенетическим методом изучения психики животных понимают изучение предмета по материалу, который представляется этой психикой в разные периоды жизни особи, начиная с момента, когда она начинает психически реагировать на воздействия среды до её смерти. Эволюция психики индивида – это зона ближайшей её задачи.
Биогенетический метод по В.А. Вагнеру
в зоопсихологии и сравнительной психологии состоит в изучении развитии особи, которая повторяет собой развитие вида (онтогенез повторяет филогенез).
ПРАКТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Задания для самоконтроля:
Задание 1. Установите общее и различное в методах зоопсихологии и сравнительной психологии:
Сравнительная характеристика методов зоопсихологии
и сравнительной психологии
Задание 2. Охарактеризуйте методы зоо– и сравнительной психологии по В.А. Вагнеру.
Методы зоо– и сравнительной психологии по В.А. Вагнеру
Работа 1.Эксперимент по изучению поведения мышей в лабиринте.
Провести эксперимент по изучению поведения мышей в лабиринте. Обозначьте элементы поведения символами. Поместите в одну из «комнат» лабиринта пищу. Выпустите со стартовой площадки мышь. Пронаблюдайте поведение мыши до момента нахождения пищи. Повторите попытку. Постройте график элементов поведения животных. Оцените время находки пищи в первой и второй попытках. Повторите исследование со вторым животным.
Зоопсихологическому эксперименту должно предшествовать наблюдение за животными в природных условиях. Предпочтительнее эксперимент в природных условиях. Оптимальный вариант - наблюдение за повседневной жизнедеятельностью животных в условиях естественного эксперимента, поставленного самой природой. Допустимы исследования в искусственно созданных экспериментатором ситуациях, при условии их экологической адекватности.
В современной зоопсихологии доминируют представления о мультифункцио-нальной обусловленности поведения (и психического функционирования). Особое значение придается факторам, значимым для процесса информационной ассимиляции животными ресурсов и условий биотопа обитания как особого обстоятельства использования трофической и топической составляющих экологической ниши. Освоение информационного «ресурса» среды тесно связано с приспособительным поведением - функцией психической деятельности животных. Эмпирически выявлено, что связь между интенсивностью двигательных реакций гомойо-термных животных и факторами внешней среды, вариации которых не выходят за границы стойкости для данного вида, носит, как правило, линейный характер.
Так, к примеру, с точки зрения математического моделирования, поведение особи, наблюдаемое по следам её жизнедеятельности, представляет собой пассивный эксперимент с рядом независимых переменных, которые не регулируются наблюдателем. В качестве модели такого процесса (Гринин, 2003; Пузаченко, 2004), предлагается уравнение регрессии, имеющее вид:
У = a0 + a1 Х1 + a2 X2 + - + anXn , (1)
где y - двигательные реакции, x1, x2, x3,...xn - факторы, определяющие поведение, al - вес фактора.
Считается, что в зоопсихологической и этологической научной схеме необходимо учитывать действие на поведение особи видовой (x1), возрастной (x2) и половой (x3) принадлежности, физиологического (x4) и мотивационного (x5) состояния, реализуемой в данный момент времени формы функциональной активности (x6). Также подлежит учету комплекс биосоциальных отношений, сложившихся в популяции: (x7), (x8). Следует, кроме того, принимать во внимание постоянно меняющееся взаимодействие пороговых и подпороговых стимулов (x9), действующих на особь или группу в разных модальностях восприятия: оптической, акустической, ольфакторной, тактильной. Непрерывный поток поведения животных должен быть формализован в этологической модели так, чтобы появилась возможность обобщать и сравнивать данные полевых наблюдений, полученные в разное время (суточная и сезонная активности) - (x10), (x11), а также данные, полученные в различных биотопах (условия микростаций, уровень антропогенной нагрузки) - (x12), (x13).
Также модель, описывающая поведение млекопитающих в естественных условиях, должна принимать во внимание характеристики самого процесса двигательной активности: продолжительность однотипных поведенческих блоков, их повторяемость, взаимодействие доминантной и субдоминантной активностей, тенденции перехода одного функционального типа активности в другой.
Очевидно, при детальных исследованиях список факторов, влияющих на поведение, может быть продолжен. Кроме того, некоторые из факторов могут оказаться взаимозависимыми. Тем не менее, решение проблемы построения комплексной, динамической и воспроизводимой этологической модели, пригодной для целей экологии, то есть модели, описывающей жизнедеятельность животных в природных биоценозах с максимальным учетом действующих факторов, имеющих достаточный вес, возможно. Для этого необходимо учитывать результативное воздействие перечисленных выше факторов по двигательным реакциям особи. Иными словами, разработку «функциональной» модели следует заменить разработкой «эмпирической» модели, которая согласуется «с опытными данными лучше, чем функциональная», а также «практически свободна от ограничений, в то время как возможности функциональной модели ограничиваются положенными в ее основу допущениями, даже если она содержит хорошо регулируемые параметры» (Гринин, 2003, с. 14).
К аналогичному выводу, изучая поведение копытных, пришёл Л.М. Баскин. Он пишет: «Опыт наблюдений за животными показывает необходимость учета нескольких групп явлений: поведения животного, его вероятного побуждения, прошлого опыта, воздействий среды, в том числе присутствия соседей и их поведения. Однако нам приходится оценивать все это по самому поведению животного - нет другого критерия, чтобы установить, имеет ли данный фактор какое-либо влияние на него» (Баскин, 1976, с. 7).
При полевых исследованиях, проведенных в снежное время года методом детальных троплений, с одновременным учетом параметров знакового поля, регистрируется поведение особи за период времени, сопоставимый с её суточной активностью. Тогда в уравнении 1 будут функционировать несколько слагаемых (частных регрессионных моделей), описывающих поведенческие реакции, реализованные в ответ на динамику факторов внешней среды. Прежде всего, сюда относятся реакции, отражающие мотивационное состояние особи и воздействие стимулов, соответствующее доминирующей мотивации. Значимость той или иной частной регрессионной модели определяется по значению F-критерия (Пузаченко, 2004).
Значение коэффициентов в данной модели определяется с помощью метода наименьших квадратов (Гринин, 2003). Некоторые слагаемые многомерной регрессионной модели окажутся постоянными (т.е. не определяющими Y на отрезке наблюдений данной протяженности), и полевой исследователь может их зарегистрировать при описании условий исследования как константы - факты, имеющие значение для дальнейших сравнений. Для хищных млекопитающих константами могут оказаться популяционные характеристики выборки, знаковое поле которой изучается. В общем случае, включение той или иной переменной в модель определяется продолжительностью наблюдений и объемом выборки.
Итак, поведение животных в естественной среде обитания определяется, в основном, двумя группами факторов: 1) особенностями среды обитания, включая следы других зверей, и 2) состоянием самой особи, поведение которой изучается. Сюда относятся: видовая принадлежность особи, врожденные разрешающие способности её рецепторов, индивидуальные особенности поведения (приобретенные рефлексы и навыки, тип нервной системы), половая и возрастная принадлежность особи, мотивация и контекст поведения, осуществляемого в данный момент времени. Кроме того, на поведение отдельной особи влияет весь комплекс биосоциальных отношений, сложившихся в популяции и биоценозе.
Зоопсихологические методы предполагают целостный, аутэкологический и, для таксонов позвоночных животных и некоторых беспозвоночных, синэкологический подход. Аутэкология изучает связь отдельной особи со средой обитания. Синэкологический подход к изучению психологии животных шире аутэкологического, входящего в синэкологический подход составной частью. Синэкологический подход предполагает, что особь живет не «сама по себе», а в популяции и, более того, в коадаптивном комплексе близких видов. Коадаптация - совместная адаптация (приспособление). Никто из психологов не станет отрицать такой очевидный факт, что психология человека определяется всей совокупностью общественной практики. И только в последнее время, изучая млекопитающих, зоопсихологи стали учитывать влияние совокупной животной практики (практики популяции, стаи, семейной группы, коинформативного комплекса видов) на формирование образа мира у животных.
Животные, как и люди, обладают групповым опытом. Групповой опыт животных включает не только научение, но и весь комплекс непосредственного и опосредованного средой обитания воздействия группы на особь. Кроме инстинкта, в природе есть, по крайней мере, два пути передачи и ассимиляции группового опыта животными. Первый способ - научение посредством подражания. Второй способ - научение посредством влияния внешней среды, видоизмененной деятельностью других животных. Среда обитания изменяется животными, упорядочивается, структурируется в ходе их жизнедеятельности и служит для новых поколений «биологическим сигнальным полем» (рис. 1). Понятие «сигнальное поле» ввел Н. П. Наумов (1977): «Животные обитают в природе, несущей следы обитания других животных».
Животные действуют под влиянием как внешних (знаковых), так и внутренних импульсов. В практике полевой работы, первые, в ряде случаев, могут быть реконструированы по следам животных с высокой долей вероятности. В каждом конкретном случае исследователь делает предположение о том, какой знаковый объект внешней среды вызвал то или иное движение животного. При этом он принимает решение, исходя из следового рисунка, состояния окружающей среды и общего контекста наблюдаемого поведения, то есть биологического смысла адаптивной активности животного.
Изучение знакового поля методом детальных троплений заключается в следующем. Полевой биолог внимательно изучает следовую дорожку животного на снегу. Определяет видовую, половую и, по возможности, возрастную принадлежность особи, оставившей следы, направление движения, доминирующую мотивацию. Чаще всего зимой животные реализуют пищевую или территориальную мотивацию. По направленности приспособительной деятельности различают следующие мотивационные формы: локомоция, кормовое (пищедобывательное) поведение, поведение, направленное на поиск оптимального температурного режима, защитное (угроза, бегство), манипуляционное, исследовательское, гигиеническое, игровое, репродуктивное (ухаживание, выведение потомства), социальное поведение и другие.
Аккуратно двигаясь вдоль следовой дорожки, не затаптывая её, зоолог распознаёт элементарные двигательные реакции, совершённые животным. Если это видно по следам, исследователь соотносит рисунок следовой дорожки с внешними объектами, инициировавшими ту или иную элементарную реакцию. Чтобы получить данные, характеризующие количественные особенности поведения животного по следовой дорожке на снегу, непрерывную цепочку следов отдельной особи следует разделить на элементарные двигательные реакции. Элементарная двигательная реакция - поведенческая активность небольшой временной протяженности, которая может быть распознана по следам. Она представляет собой однотипное движение, имеющее характерные черты, позволяющие отграничить данную элементарную реакцию от предыдущей и последующей. Элементарная реакция стереотипна для данного вида животных, выражается специфическим «рисунком» следовой дорожки и является инвариантным элементом функциональной поведенческой активности.
Например, в качестве элементарных реакций лисицы обыкновенной (рис. 1) фиксировались: прямолинейные векторы передвижения особи (локомоция), маркировочная, ориентировочная реакция, челночный ход (ход «змейкой»), стереотип кормежки и, в частности, поимки добычи, перемена формы аллюра (рысь, галоп, предвижение шагом), начатая и прерванная животным попытка передвижения, ориентировочная, тергоровая и комфортная реакции, заход с грунта на валежник или спуск с возвышения на грунт и т. д. Элементарные реакции, вызванные передвижением (локомоцией) и ориентировкой, а также реакции, составляющие кормовой поиск, складывают большую долю общей поведенческой активности животного.
Количество элементарных двигательных реакций, проявленных особью на один внешний объект или событие, так же, как и прочие особенности адаптивного поведения, может быть проанализировано. Этот показатель свидетельствует, с зоопсихологической точки зрения, о степени детализации животным характеристик данного объекта среды. С экологической точки зрения, количество элементарных реакций, проявленных на один объект, свидетельствует о соответствии биологической мотивации особи внешним условиям (в частности, о потенциальной возможности данного объекта удовлетворить какие-либо потребности животного, актуальные на данный момент).
Одновременно с подсчетом числа объектов, определяется их функциональное качество. Так, например, объект может быть пищевым, ориентировочным, способствующим скрытному или более удобному передвижению и т. д. Тем самым уточняется функциональный характер ответной поведенческой реакции. Пройдя по следам заранее определенную дистанцию, например, 1000 м, зоолог подсчитывает общее количество объектов, на восприятие которых животные ответили движением (анизотропность знакового поля), количество элементарных двигательных реакций, проявленных особью (напряженность поля, она же равна сумме ценностей отдельных объектов), и количество функциональных классов объектов внешней среды, вызвавших какую-либо двигательную реакцию (величина знакового поля) (Мозговой, Розенберг, 1992).
Таким образом, в ходе полевых наблюдений производится аналитическая работа по соотнесению воспринятых особью знаковых объектов и «ответных» двигательных реакций. Анализ начинается с вычленения элементарной двигательной реакции в непрерывной цепочке следов, поскольку из прошлого опыта известны «рисунки» основных двигательных паттернов данного вида животных.
Отличия психического функционирования людей и животных наиболее наглядно проявляются в особенностях знаковой деятельности, характерной для них. До недавних пор в науке имело широкое хождение определение знака, согласно которому знак представляет собой «конвенциальный транслятор значений от отправителя к получателю» (Никитин, 1997). Однако мотивация следования социальной конвенции не характерна для животных. Животные, включая обезьян, в ходе своей индивидуальной и групповой приспособительной активности не способны использовать средства коммуникации, обладающие всей полнотой функций, присущих знакам естественного языка человека. «Само понятие «знаковой функции» возникает лишь с появлением естественного языка человека и только этот язык дает образцовое воплощение названной функции», считает Эмиль Бенвенист, исследователь языка людей. С этой точки зрения, у животных «истинной знаковости» нет, а имеются только упрощенные варианты знаков - «чистые сигналы» или «сигналы-признаки» (Симкин, 1976).
Тем не менее, определение и функции знака могут быть рассмотрены с позиций зоосемиотики (Morris, 1971). При этом знак понимается не как средство коммуникации, а как средство ситуативной адаптации, одной из форм которой, при необходимости, может быть коммуникация. В этой трактовке знак представляет собой специфический вариант ассоциативного процесса, особенности которого зависят от текущей мотивации и памяти пользователя знака. В биологии познанные характеристики знаков могут указать исследователю на скрытые от прямого наблюдения намерения и апперцепции животных. Что касается цитаты из трудов замечательного лингвиста Эмиля Бенвениста, то следует иметь в виду, что понятие «знаковая функция», как любое научное понятие, - инструмент познания людей, но сама знаковая функция не является прерогативой человека, а появилась в мире живых существ раньше (Степанов, 1971; Мельников, 1978; Мечковская, 2004; Pierce, 1958; Morris, 1971; Uexkull, 2001; Sebeok, 2001). Применение знаков животными способствует не столько их коммуникации, сколько приспособлению и самоорганизации особей и внутрипопуляционных групп. Для эколога такой подход не только открывает замечательные возможности в сфере научной рефлексии, но также, к примеру, пригоден для осмысления материалов полевых исследований поведения животных, полученных методом зимнего тропления следов, согласно теории знакового поля.
«Сигнал - знак, физический процесс (или явление), несущий сообщение (информацию) о каком-либо событии, состоянии объекта наблюдения либо передающий команды управления, указания, оповещения и т. д. (напр., световой сигнал светофора)» (Советский энцикл. словарь, 1984, с. 1199). «Знак - материально-чувственно воспринимаемый предмет (явление, действие), который выступает как представитель другого предмета, свойства или отношения» (Там же, с. 464). Таким образом, слово «сигнал» - частичный синоним слова «знак».
В семиотике (науке о знаках), знак, как «проводник» ассоциативного процесса, выступает средством адаптивной активности животных (и людей, как высших из живых существ, использующих знаки): «... животные реагируют на некоторые вещи как на знаки чего-то другого, но такие знаки не достигают той сложности и совершенства, которые обнаруживаются в человеческой речи, письме, искусстве, контрольных приборах, медицинской диагностике, сигнальных устройствах» (Моррис, 1983, с. 45). Знаки, используемые животными, тождественны языковым и неязыковым знакам людей по отдельным характеристикам, существенным для практического применения понятия «знак» в науке. Этот подход к сущности знака предполагает, что решающую роль в определении, является ли объект (или событие) знаком, или не является, играет сам процесс использования этого объекта в знаковой функции. Поведение пользователя знака (интерпретатора), несущее признаки знакового процесса (семиозиса), маркирует наличие знака. Приведем несколько определений понятия «знак», пригодных для экологических целей: а) знак - то, что стоит вместо чего-либо для мотивированной особи, имеющей опыт взаимодействия с внешним миром (знак замещает что-либо в определенном смысле или качестве (к примеру, следы полевки на снегу выступают для мышкующей лисицы знаком самой полевки); б) знак - то, что отсылает пользователя знака к чему-либо, отличающемуся от самого знака; в) знак - то, что вызывает представление о чем-либо, отличающемся от воспринятой формы; г) знак - движение от воспринятой формы (от означающего) к некоторому содержанию (означаемому) из видового или индивидуального опыта пользователя знака; д) знак - то, что побуждает к деятельности, соответствующей доминирующей мотивации (намерению) пользователя, с вероятностью менее ста процентов. Если «знак» однозначно вызывает какую-либо деятельность - мы имеем дело не со знаковым, а причинно-следственным взаимодействием (Vladimirova, Mozgovoy, 2003, p. 86).
Знаковое поле представляет собой среду обитания, в которой млекопитающие с помощью знаков или непосредственно осуществляют свою жизнедеятельность, в результате чего среда приобретает признаки структурированности, то есть становится функционально неоднородной для последующего использования (Мозговой, Розенберг, 1992). Биологическое сигнальное поле, в смысле Н.П. Наумова (1977), является коммуникативной составляющей частью знакового поля (рис. 3).
